МЖДЗ Special: Головокружение, part I

Вот чего можно ожидать от серии с такой обложкой и таким названием? Логичным ответом было бы — романтической комедии. Но для Питера Миллигана это оказалось слишком просто. Поэтому он решил добавить в историю любви девушки и ее кумира маньяков-убийц, эксперименты над детьми и всяких других странностей калибром побольше.

Алексия «Лекси» Райан — юный компьютерный гений. Она трудится в команде сайта знакомств под названием New Romancer. Чтобы вернуть ресурсу популярность, Лекси создает несколько фэйковых аккаунтов на основе выдающихся личностей, известных своими любовными похождениями, среди которых лорд Байрон, Казанова, Мата Хари и др. Но запуск алгоритма совпадает с таинственным экспериментом, в результате чего знаменитые исторические деятели оживают в нашем времени.

New Romancer — одна из тех серии, которая требует от читателя отключить здравый смысл и просто принять некоторые ее элементы. И первый номер содержал тот самый уровень чудинки, с которым как раз можно было справиться: секретные эксперименты, опыты отца над дочерью и сталкерские замашки главной героини. Но с каждым новым выпуском градус безумия все возрастал: шутки про мумифицированный член Казановы, которым Лекси позже выкалывает злодею глаз, непонятные боевые роботы и т.п.

Лично меня сломал четвертый выпуск. Там есть сцена-флэшбэк, где Лекси вспоминает смерть своей матери. По идее, это должен быть очень драматичный момент, но из-за того, как он изображен, ничего кроме чувства недоумения не возникает. Все смотрится до абсурда глупо. А чтобы усилить свою мысль, я скажу, что этот флэшбэк был вызван, как бы покультурней выразиться, метеоризмом лорда Байрона.

Вот мы и подбирались к главной проблеме комикса — в нем слишком много всего понамешено. И это касается не только периодических сюжетных странностей. Сама история содержит столько жанров, что невозможно понять, что ты читаешь. Это романтическая комедия про девушку, которая понимает, что ее кумир оказывается не таким, каким она себе его представляла, но сила ее любви исправляет парня, и они живут долго и счастливо? Или это драма о взаимоотношении отцов и дочерей? А может быть, это триллер про неудачный научный эксперимент, который выпустил на волю кровавого маньяка? Весь этот микс из настольно разных подсюжетов, которые плохо стыкуются друг с другом (еще и приправленный Миллигановским безумием), никак не дает прочувствовать настроение серии. А если комикс не понимает, какой он, как это сделает читатель?

Но может быть, как это частенько бывает на кино- и телеэкранах, слабенький сюжет способны вытянуть хорошие персонажи? Только не в этом комиксе. Главная героиня абсолютно никакая, пусть авторы прописали ей трагическое детство и нездоровую фиксацию на Байроне, живым (или сколько-нибудь интересным) человеком ее это не сделало.

Сам лорд Байрон крайне неприятный тип. Причем он не из тех обаятельных мерзавцев, которых мы часто видим в романтических историях, он просто мудак. У меня была надежда, что в процессе истории его поведение изменится. Но нет, как был он в первом номере заносчивым бабником, таким и остался к концу четвертого. И дочь Байрона, в плане привлекательности персонажа, недалеко ушла от него. Что же до остального каста, то он тут присутствует лишь номинально. Большинство персонажей, кроме тех, что двигают сюжет, не нужны и не обладают чертами характера.

И буквально пару слов о злодее. Такое ощущение, что Миллиган перепутал Казанову с Маркизом де Садом. Ведь в комиксе он творит совершенно ужасные вещи.

Еще очень сильно не угадали с выбором художника. Не поймите меня неправильно, Брэтт Парсон выдает отличную работу. Его стиль можно описать примерно так: будто бы Бабс Тарр (Batgirl) сделала набросок, Эрика Хендерсен (The Unbeatable Squirrel Girl, Jughead) его завершила, а Бриттни Л. Уилльямс (Patsy Walker, A.K.A. Hellcat!) обвела готовую иллюстрацию. Но при таком комедийном рисунке очень сложно воспринимать те моменты, когда комикс старается быть серьезным или пугающим. Что опять возвращает нас к основной проблеме New Romancer: в нем слишком много диаметрально противоположных элементов, которые просто не хотят работать вместе.

Серия никак не может определиться, какой ей быть и постоянно бросается из крайности в крайность. А раз так, то и читатель не может понять, с чем он имеет дело. Поэтому лучшее решение, которое могли принять авторы — это завершить историю на шестом выпуске, а не на двенадцатом, как планировалось в начале.

Листал я тут новые вертиговские серии и у меня появилась теория. Вполне такая конспирологическая. Теория эта о том, как «Ворнеры» манипулируют редакционной политикой ДиСи в своих интересах. Да, это рецензия на «Нового Романтика», подождите немножко, будет понятно, как одно относится к другому.

Так вот. Хотя с новой перезагрузкой «большое ДиСи» откатывается на «комиксы для тех, кто и так читает комиксы» и урезает количество серий, на которых собирается экспериментировать, прекрасно видно, что серии персонажей и команд, идущих в кино, они держат на особом положении. Еще бы — бесплатная реклама, поддержка игрушек и сопутствующих товаров, плюс потенциально из этого болота вырастет какая-нибудь полезная травинка для культивации на большом экране. Но у «Ворнеров» не меньше амбиций на малом экране, телевидении. У них там много успехов, как на своих, так и на чужих каналах. И тут «Вертиго» запускает целый ворох новых серий, часть из которых — как и команды второстепенных «дисишных» серий, кстати, укреплены телевизионщиками, а «бюджеты» сравнительно невелики. То есть транслировать происходящее на экран «один-в-один» хотя бы в принципе возможно. И структура этих серий рассчитана на то, чтобы или закрыться в качестве мини-серии, или, при отличных продажах, превратиться в онгоинг. Что это все напоминает? Ага. Вот и я посмотрел на сюжеты нового «Вертиго» другими глазами. Вы там видите хотя бы одну серию, которая ну совсем никак не может превратиться в бюджетный телесериал? Некоторые сомнения есть насчет Эрнандеса-Кука, но это авторы престижные, их при любом режиме в «Вертиго» бы взялись издавать. Остальные же — что не кабельная драма, то потенциальный «процедурал с приколом» или ситком.

Когда в твоей голове поселяется такая теория, невозможно видеть «Нового романтика» иначе как легкомысленный молодежный сериал. Такой привет из конца девяностых, концепцию которого только по недоразумению сунули в руки Питеру Миллигану. И правильно сделали, что сунули — вот я бы иначе, может, и читать не стал, а на фамилию сценариста купился. Миллиган в последние годы не впечатляет, но по инерции я продолжаю читать все, что выходит с его фамилией на обложке.

Впрочем, наткнись я на эту серию от скуки, я купился бы и на художника. Бретт Парсон — замечательный представитель манеры рисования, напоминающей Дисней девяностых, которую сейчас чаще всего можно встретить у детско-подростковых серий от IDW, а также в вебкомиксах. Вот кого бы послать рисовать комиксы по «Ханна-Барберовским» сериям! Самая сильная сторона этой манеры и Парсона лично — это эмоции персонажей и их лица во время диалогов. А в ромкомиксе это главное. В «Нью-романсере» и комедия характеров в отношениях главных героев, и макабрический ужас, источаемый злодеями, передаются читателю легко и естественно. Диалоги Миллигана, и без того живые, поддерживаются и улучшаются с помощью рисунка. Глаз задерживается на лицах и получает от них все, что другой автор пытался бы впихнуть в баллоны и плашки с текстом.

Слабее Парсону удается дифференцировать настроение разных сцен с помощью цвета и света. Но, возможно, это просто он сначала не самым выгодным образом красил сам себя, а потом новому колористу пришлось поддерживать стиль серии. Или это часть замысла — нарочито жизнерадостная покраска, призванная замаскировать особенно жесткие сцены (а насилия в комиксе гораздо больше, чем ждешь по синопсису — Миллиган же).

Слово «нарочито» вообще хочется применять ко всему, что касается этого комикса. Без мысли о том, что Миллиган пишет его для продажи на ТВ, серию читать куда неприятнее. Пяти страниц не проходит, чтобы он не вбросил какой-нибудь факт о Байроне, Казанове или другом персонаже, часто буквально через «А вы знали, что?..» И в большинстве случаев мы и так знали — чтобы не пугать читателя, факты выбираются в основном общепринятые, поверхностные. Если Миллиган закапывается чуть глубже, в вещи, не упоминаемые, условно, «Википедией», он подает свое знание совсем уж с помпой, как драгоценность и большой секрет. Сами фигуры — особенно Байрон — при этом примитивизируются даже не до статьи в «Википедии» о них, а до школьной постановки. Действуй в комиксе настоящий Байрон, я бы бросил читать — честное слово — на третьем случае, когда он вместо уместной реплики начинает цитировать свои самые популярные стихи. Все исторические фигуры выставлены здесь пародиями на самих себя, набором «интересных фактов», которые как-то по необходимости обобщены до личности. А вы знали, что у Байрона?.. А вы знали, что он?.. А как он будет вести себя в той или иной социальной ситуации, даже если мы подробно об этом знаем из текстов о нем? Ай, ну че усложнять, он британец двухсотлетней давности, что-нибудь придумаем. Это ж комиксы с приключениями, кто от них цельного подхода ждет?

Комикс извиняет то, что тут вроде как мы имеем дело не с историческими личностями, а с их искусственными копиями, созданными современными людьми на основе имеющихся документов и воспоминаний. Пародийность поэтому допустима — если бы градус пародии в поведении персонажей не колебался так жестко, а выбор самого ансамбля персонажей не выглядет настолько произвольно.

«Стильно модно молодежные» (как это может автор, опубликовавший первый свой комикс в конце семидесятых) шаржи-герои действуют в сюжете, внутренняя механика которого работает с фирменной миллигановской сумасшедшинкой. Внешне, правда, мы ее замечать не должны — все, что находится на поверхности, авторы как могут превращают в современную версию ромкомикса полувековой давности. Но сюжет все еще входит в повороты, не сбавляя скорости, тараторит, чтобы объяснить побыстрее только что введенные новые правила игры, щедро швыряется технологическими и фантастическими элементами и предлагает вместе получать удовольствие от того, как кружится голова. За это мы обычно Миллигана и любим, только тут он сменил оккультный мрачняк на романтику с вкраплениями.

И если уж романтика — то так, чтобы никто не пожаловался, что мало. Все сюжетные линии, все разговоры, все подтексты и мотивации персонажей тут только про одно — любовь, любовь, любовь. Единственный персонаж, который не мотивирован любовью — начальник главной героини, который уже собрался жениться, а думает в основном про свой бизнес, заглавный сайт знакомств. Дальше, чем на такое вот расстояние, Миллиган никакой элемент комикса не отпускает.

Точно так же нарочито сценарий обращается и с социальной проблематикой. Комиксов, поперек которых крупно написано «Сексизм это плохо, пора бы знать!» стало что-то в поле моего зрения угнетающе много, и большая часть из них пишется «осознавшими» мужчинами под пятьдесят. Из-за того, кто и как пишет, все эти комиксы превращаются в «проповедь для церковного хора» и служат скорее мотивационным письмом «почему меня должны принять в клуб прогрессивных авторов», чем полезной социальной критикой. Миллиган справляется с проблематикой вполне ловко и оступается всего пару раз. Мы бы, может, и не заметили, но это романтический комикс для подростков, здесь все должно быть буквально!

Ну, условно для подростков. Это все еще «Вертиго для зрелых читателей» и привычная аудитория у Миллигана совсем другая, поэтому брани, жестокости и крови здесь все же чуть больше, чем можно было бы для чистого рейтинга «Тин». А жаль, более взрослая аудитория вряд ли увлечется этим комиксом. Он настолько легкомыслен, что даже простоват, а за интригой его следить не хочется — почти сразу понятно, что будет в конце и куда Миллиган позагибает сюжетные линии по пути. Ну да, может быть, в конце года он готовит нам огромный сюрприз — но мы его не увидим, потому что бросили читать комикс раньше, не выдержав того, какая он розоватая

Рошин Хейс — пироман. То есть у нее есть психологическая зависимость от сжигания вещей. Сейчас она тушит пожары и при помощи накопленных знаний, иногда «шерлоксканит» их в поисках причин во славу закона. А тринадцать лет назад она находилась в одном приюте с группой детей, объединенных общей любовью к огню. И теперь это прошлое снова возвращается в жизнь Рошин.

Про Slash & Burn очень сложно писать, потому что центральным аспектом комикса является изображение вполне осязаемого, сложного и разрушительного состояния, которое к тому же мгновенно растягивается в метафору алкоголизма и прочих психологических заболеваний. И у меня, например, нет контекста, чтобы решать, что здесь получается «хорошо». Когда протагонист завороженно разглядывает зажигалку или ритуально, в эротическом экстазе сжигает куклу из полотенца — это хорошо? То, как она анализирует место пожара и восстанавливает картину событий, превращаясь в Уилла Грэма из «Ганнибала» — это хорошо? Кажется, ее детство в приюте сделано однозначно неплохо, особенно когда речь заходит о совсем тяжелых темах, особенно в контексте увлечения огнем вместе с другими детьми — в этой части очевидного дискомфорта становится очень много и очень быстро.

С другой стороны, у комикса есть детективный сюжет и второстепенные расследования, и уж здесь-то я должен сказать что-нибудь однозначное, да? Возможно. Сложно судить сквозную линию про возвращающихся друзей Рошин до конца арка (который все никак не закончится), но движется она как-то вяло: учитывая количество огненных смертей, нет ощущения, что главная героиня как-то заметно продвинулась в своем расследовании. Но тут все может измениться с развязкой. А вот то, как Рошин занимается своей профессиональной деятельностью, вполне может согреть сердце любителя процедуралов. Описание изощренных методов поджогов с уже упомянутыми вещами типа представления протагонистом себя в роли виновника — это всегда весело и происходит не настолько часто, чтобы повредить темам комикса.

Рисунок Макса Данбара, наверное, лучше всего описывается словом «симпатичный». Особых крышесносящих красот нет, но красивые люди красивы, а обожженные трупы выглядят не особенно жутко. Особенно хорошо получились страшно милые дети во флэшбеках, и как же хорошо, что они не делают ничего плохого. Огонь, как и положено, очень красивый, что в первую очередь является заслугой колориста.

В Slash & Burn читатель получает либо интересное и сложное произведение о сложном психологическом состоянии с элементами детектива, либо унылый фарс (с элементами детектива?). И то, как сильно я волнуюсь из-за моей неспособности выяснить, какой из этих двух вариантов правильный — наверное, уже какое-то достижение. Его стоит читать только тогда, если вот эти мои метания не выглядят бессмысленно и если вы готовы к тому, что это в любом случае довольно тяжелый и регулярно неприятный комикс. И еще это же история про постоянные сжигания людей и вещей.

ИНТРОСПЕКЦИЯ

Эрик Крипке, создатель невероятно популярного сериала «Супернатуралы», и Джон Хиггинс, колорист тех самых «Вотчменов», объединились для создания комикса — это ведь как минимум любопытно, а как максимум великолепно! Что же получилось на деле? По-своему примечательная вещь, ведь они смогли создать самый посредственный комикс, ну, допустим, последних двух лет и четырёх месяцев — мой обзор, что хочу, то и пишу.

Попробую пояснить свою точку зрения более детально.

Начну, естественно, с главного героя, знакомьтесь, Джош — законченный лузер, у которого кризис среднего возраста, телосложение мешка с картошкой, отсутствие работы и перспектив, полная разочарованность в нём со стороны жены и сына, да геморрой в придачу. Чуете свежесть образа? То ли ещё будет! Чтоб у читателя уши от депрессии не вяли, сценарист даёт Джошу путёвку в жизнь в виде циркониевого брасле... ноотропов под названием Jacked. Таблеточки обещают задействовать весь нераскрытый потенциал мозга, придать телу и духу сил, а если повезёт, так ещё и пенис увеличит в размерах.

Читателя ждёт опять-таки очевидное — витаминки срабатывают и даже слишком, так как наш объект переживаний становится самым настоящим сверхчеловеком. И вот здесь кроется важный твист, простите за спойлер, не сдержался: получив силы, Джош завоёвывает уважение сына, путём супергеройского коитуса возвращает любовь жены и, кажется, даже на работу устраивается (я правда не помню, каюсь, хотя чего уж — имя главного героя я тоже забыл). Естественно, дальше всё так положительно развиваться не может, и соседи семьи героя оказываются наркодиллерами, герой в попытке защитить девушку дилера запуливает его в глубокую (где-то на три номера) кому и даже собачку убивает, ирод. У нарколыги, само собой, связи с большими дядьками, а значит, Джошу придётся их всех расхерачить, ибо идите в жопу, зачем оригинальничать, ведь и так продастся.

Вновь приношу свои извинения за пересказ примерно двух номеров, но дело в том, что в кратком пересказе история состояла бы из слов двенадцати. Дальше в истории будет один-два жутко примитивных и в общем-то не особо нужных твиста, три номера, заполненные потерявшей вкус жвачкой и череда абсолютно пустых, никак не прописанных персонажей (какими-никакими чертами здесь обладает только сам Джош, впрочем, не волнуйтесь — интересным он не становится ни на секунду). Впереди один финальный выпуск, который не имеет ни единого шанса хоть как-либо улучшить имеющуюся макулатуру, в котором уж точно не произойдёт ничего хоть капельку оригинального или интересного.

Пару слов об арт-части. Рисунок старательно бежит за историей и выглядит совершенно подходящей повествованию серой небрежной массой. Он не плохой (хотя некоторые лица как будто просятся сойти со страниц и пойти пугать детей), но хорошим его вряд ли кто-то сможет назвать. Арт невыразительный, как и история, не обладающий индивидуальностью — что-то подобное вы видели уже десятки, а то и сотни раз. Проще говоря, в этой части комикса тоже всё печально.

Вы можете подумать, что комикс тонет в своей серости и просветлению нет места, но, слава Вертиго, хоть что-то здесь хорошее есть — обложки, которые подло лгут и настраивают на положительный лад. Гленн Фабри не подводит и выдаёт оболочку продукта, которая вынуждает вновь натыкаться на постную начинку.

Само собой, после такого текста любой решит, что комикс заслуживает звание МУСОР, но даже здесь, как ни смешно, терпит поражение, ведь ссылку на этот комикс можно давать в словарях рядом со словом ЖИЖА. Комикс даже можно почитать, при всей никакушности и пустоте самой истории повествование очень лёгкое — да, я не помню большую часть происходящего, но затянутости я тоже не помню. Главная беда комикса в том, что он просто-напросто не нужен и, само собой, советовать его абсолютно некому.

ЦАРЬ-ЖИЖА

Авторскую аннотацию к комиксу Крипке начинает со слов «Я не видел там себя — ни в кино, ни на ТВ, ни в супергеройских комиксах». И, стало быть, решил рассказать «честную» историю про таких людей, как он и мы с вами. Ну что же, во мнении, что именно историй для лысеющих и страдающих геморроем мужчин лет сорока не хватает в мейнстримных комиксах, Эрик Крипке не одинок. И «ДиСи Комикс» сейчас — самое подходящее место для тех, кто так считает.

Может быть, в моей формулировке еще стоило бы указать, что мужчина этот непременно должен быть белым и гетеросексуальным. Оно ведь так принято. Но и зачин аннотации Крипке, и последующие его слова о «честной» истории, и традиционное самоуничижение — это тоже из области «так принято». Так принято в питчинге телесериалов. Король этого, конечно, Фил Розенталь («Все любят Реймонда»), но так или иначе авторские промо и выступления на конвентах у многих к этому сводятся: «я хотел сделать шоу про меня, а значит, про нас с вами», «правда характера», «честная история»... Обязательная самоирония и игра в неудачника. Все, мол, ради того, чтобы рассказать уникальную и настоящую историю.

Эти достоинства своей истории Крипке сильно преувеличивает. Уникальна ли она? Да, не так-то просто запустить сериал, главный герой которого был бы мужчиной старше сорока, непривлекательным внешне. Нужен, наверное, какой-нибудь известный комик — Луис СиКей или там Стив Куган... Кстати, что это они все с фамилией на «К»? Да, не так-то много существует комиксов о том, как увалень не-героической профессии вдруг получает суперспособности. Всего-то может, тридцать или сорок — что НЕ ТАК МНОГО в процентном отношении. Честна ли она? Ну, насколько может быть честной к читателю история, до выхода переименовавшаяся из Amped в Jacked и тем опустившаяся до уровня провокативности слогана «Смотри не обострись!» и к тому же целиком собранная из стандартных штампов «реалистической» супергероики.

Сборка здесь весьма предсказуемая: авария на дороге, тайная жизнь соседей, банды преступников. Отношения героя с женой, конечно, налаживаются и разлаживаются самым «близким читателю», то есть тривиальным и сто раз виданным образом. Самое нетривиальное место, куда успевает попасть герой за пять выпусков — тюрьма, и та сводится к плоским псевдо-провокативным шуткам про однополый секс. Самые нетривиальные по сравнению с другими персонажи — бандиты, и те сделаны под самый грубый трафарет.

Скучность локаций и тривиальность ходов — это не просто так. Это зияет через разделители панелей телевизионное «прошлое» сценариста. У телика же какая особенность — даже там, где речь идет про ангелов, демонов и древние ритуалы, надо уложиться в бюджет, сроки и заодно еще в стандарты. С размаху «дело происходит на орбитальной станции» не напишешь. За один эпизод туда-сюда через земной шаг не поскачешь. Даже взрывы и те, как дефицитный товар, по талонам и не больше двух в одни руки. А все ходы должны наверняка работать, а то аудитория не вернется.

У этого подхода есть и плюсы. Сюжет серии не спит на ходу, и при очень просторных страницах по три-четыре кадра за выпуск успевает произойти, как за получасовую серию на ТВ минус обильные теледиалоги и второстепенные линии. Крипке взялся вывести одну линию — и хоть разверзнись земля, он ее выведет. Разжует и в рот читателю положит, а потом еще с помощью «закадрового монолога» героя перепроверит, всё ли вы поняли. И на всякий случай дополнительно разъяснит на пальцах с помощью упоминаний Бэтмэна, Супермена, Флэша — но, конечно, не чужих персонажей, потому что «ДиСи» не враги себе.

Как и после просмотра большинства сериалов, после прочтения остаешься ни с чем, как будто не читал. И, чтобы не дай бог не испортить этот эффект, Джон Хиггинс рисует совершенно стерильные и невыразительные страницы, где чаще всего просто не на что смотреть, даже интересная композиция попадается раз в два-три выпуска. Хиггинс в этой серии, безусловно, на своем месте — где-то на полпути между Дэриком Робертсоном и «Динамитовскими» художниками, как того и требует тема. Если бы он в качестве главного героя открыто рисовал Харви Пекара, было бы даже замечательно. Все визуальные решения работают на то, чтобы сделать «грязноватый реализм» для тех умозрительных читателей, кто видел только лакированные сказки. Немного грязи, немного избыточной штриховки и неровных линий, чтобы сделать страницу шершавой и поношенной.Обязательно уделить внимание некрасивым лицам и результатам повреждений.

Позиция «настоящее — это несовершенное» сама по себе валидна, просто ничего не добавляет к комиксу в данном случае. Как не добавляет и цвет, местами прямо противоречащих замыслу инкера. Зато этот цвет вполне «мейнстримный», чтобы, наверное, не отпугнуть читателя. «Камеру» Хиггинс везде ставит, вероятно, по указке Крипке — общий план, средний, крупный, два раза подряд не повторять. Как будто сразу для телевизора. Место особо драматических сцен занимают сплэши — аж по два на каждый выпуск, и в большинстве случаев от них никакого толку.

В конце каждого номера — тоже не могу не вспомнить про телевидение — серия оставляет одну страницу для предвосхищения событий. Эти страницы всегда сделаны интересно и увлекательно, но никогда не обещают чего-то такого, ради чего через месяц не забудешь купить комикс.

А когда самая интересная страница в вашем комиксе — реклама следующего выпуска...
И когда даже она не может заставить меня следить за серией дальше...

...сомнений быть не может, это

Как отличить хорошую серию от плохой? После обеих появляется желание высказаться, и неважно, хвалишь ли ты комикс или поносишь, ты его переживаешь. Но бывают просто хорошие произведения, такие, про которых говорить нет желания, но ты понимаешь, что эти комиксы хороши. Шериф именно такая серия.

2004 год, Америка наводит порядок в Ираке. Багдад, переживший войну, переполнен различными людьми. Добродушный американец Кристофер служит инструктором местных полицейских. София, рожденная в Ираке, воспитанная в США, талантливый лидер сунитов, работает с Временной коалиционной администрацией. Нассир — шиит, иракец, бывший палач и полицейский режима Хуссейна. Но, несмотря на видимость перемирия, люди продолжают умирать. Очередной жертвой стал Али Ал Фахар, иракец, курсант полиции. Его гибель переплела судьбы трех героев, и теперь Кристофер, София и Нассир должны выжить в городе, единственный язык в котором, понятный всем — смерть.

Серию трудно рассматривать целостно, номера отличаются друг от друга. В первом выпуске нас балуют нелинейным повествованием, закольцованными сценами и богатым раскрытием героев при помощи пары слов и нескольких поступков. Со второго сюжет выпрямляется и сбавляет темп. Начинается качественная работа над персонажами, которых разбивают по парам, чтобы мы проникли в их психологию. А в третьем выпуске сценарист прибегает к дешевым клиффхэнгерам: а сейчас мы убьем этого персонажа, там дам дам, продолжение следует...

И тут вырисовывается основанная черта комикса — он непредсказуемый. Возникает ощущение, что либо Кинг не решил, как выстраивать повествование в серии, либо он отрабатывает сюжетные приемы. Последнее подтверждается фокусом на проработке отдельных эпизодов. Вот качественно прописанная юмористическая сцена, здесь трагический эпизод, а справа легкий политический мета-комментарий. Общий сюжет о трупе, про МакГаффиность которого иронизирует сам сценарист, идет фоном. Такой темп удивляет, намекая на историю в 60 номеров, но подобной веры в новое Vertigo нет.

Еще комикс силен героями. Каждый из основных персонажей — живая личность, раскрытая с неожиданной стороны. Кристофер — благородный ковбой, переживает кризис веры, не понимая, кому он должен помогать: американцам или иракцам. Под змеиной шкурой Софии проступает влюбленная женщина, разрывающаяся между двумя родинами. А драма семьи Нассира не способна затмить его черное прошлое и невероятную способность к выживанию. Но если основные персонажи с любовью проработаны, то с остальными беда. Каст второго плана набросан схематично, антагонист есть просто для галочки. Причина подобного ясна: при ограниченном эфирном времени в 22 страницы распыляться на сторонние линии нет возможности. Спасибо и на том, что при чтение не остается ощущение, что герои существуют в вакууме.

Третий кит комикса — реализм лаконичного стиля Митча Джерадза. И хотя поначалу он встречает читателя грубым цифровым артом с выцветшей покраской, со временем проникаешся динамикой и экспрессией рисунка. А из-за недостатка в детализации серию невозможно упрекнуть в смаковании ультранасилия (перерезанные глотки, размозженные головы и пр.).

Том Кинг — бывший агент ЦРУ, восходящая звезда сценаристов комиксов, человек, готовящий Бэтмена, которого мы будем любить. Может ли он написать плохую серию? Нет! И Шериф Вавилона — хороший комикс, медленный, атмосферный, с отлично проработанными персонажами.

Эта проникающая пустота играет со мной злые шутки. Я стараюсь отвести взгляд от потусторонней песни, закрыть уши от оглушающих красок. Деревушка у моря и мистический опыт. Не все готовы прикоснуться к чуждому свечению. Соприкосновение с неизвестным может тебя испепелить и обновить. Вернуть тебя прежним, вернуть тебя обновленным..., не вернуть тебя вовсе. Кротовые норы влекут тебя внутренним свечением, обжигая глаза.

Полицейские строго бдят за передвижениями точек на горизонте, за слухами и брошенными в воздух словами. Что-то из этого может сбыться. Кто-то может совершить те самые ошибки? что ведут к необратимым изменениям. Утрата контроля над иллюзией контроля.

Слепые дети кружатся в танце с босоногой богиней и сыплют безмятежностью в воздух. Я был на том побережье, но ничего не нашел. Белоснежные волосы босоногой богини лишают дара речи и трогают сердце. Но не всякое сердце выдерживает чужого прикосновения.

Эрнандез смотрел в окно на город зарождающегося утра, которое лепило Лос-Анджелес? скрытый от глаз. Тень жалюзи пересекала его лицо. Сзади раздался кашель.

— Выключите, пожалуйста, кондиционер.

Редактор отстукивал карандашом ритм на блокноте, возвращающий ее в дикие времена первобытных общин, жертвоприношений и ритуальных казней. Эрнандез развернулся обратно к окну и хотел продолжить говорить прежним напевным голосом. Шелли Бонд работала редактором не первый год, но это утро она пережить уже не рассчитывала. Нервно затушив окурок, она опрокинула в рот стакан виски, пригвоздив к небу никотиновый привкус. Идея пригласить икону инди-сцены на сценарий казалась ей отличной. До сегодняшнего дня. Она надвинула очки и нависла над листами сценария.

— Ok, я вижу, как «таинственная обнажённая женщина грустит на камне, тоскливо взирая в даль. Она источает лунную хрупкость и цветущую нежность». Но. Когда она появится в следующем номере, от песка, по которому она ходила, будут взрываться люди! Это-то как??

Эрнандез, не отрываясь от панорамы, раздраженно приподняв бровь, продолжил чуть более настойчивым голосом:

— Такое простое со стороны,переплетение человеческих ошибок. Люди пытаются найти утешение извне, прикоснуться к чему-то вне себя и раствориться. Ветреная красавица открывает свою кротовую нору, чтобы подарить забытье мужчинам. Мужчины нужны загорелой глупышке, чтобы забыть все, что извне..

— shut up shut up SHUT THE HELL UP!!

— Моя история — это пустое пространство между точками, где путь должен прочертить сам читатель.

— Я сейчас выстрелю тебе в лицо!

В кабинет вбегают сотрудники, пытающиеся перехватить руку Шелли с появившемся из сумочки револьвером.

— У нас есть Дарвин Кук, Дарвин Кук, — Шелли пытаются успокоить, обмахивая лицо первым томом New Frontier.

— .... Хорошо...в печать.

Я уверен, что распевная трактовка событий сценаристом — это самое точное описание происходящего в комиксе, которое существует только в голове Гилберта Эрнандеза. Я не раз перечитывал историю, стараясь найти здравое зерно. В итоге мне пришлось залезть в разум преступника. На самом деле, синопсис комикса сух и может скрывать за собой что угодно. И на основе прочитанного вы можете вложить любой подтекст в беззвучно двигающиеся губы автора сюжета.

Таинственные светящиеся сферы всплывают в линии прибоя, распугивая пьянь, поднимаются из пола спален, прерывая любовный вечер, охотятся на детей, заставляют население исчезать, слепнуть и терять разум. Вокруг объектов вьются подозрительные ученые, под видом туристов из камышей выползают идиоты спецагенты, местный шериф злобно за всеми бродит и без причин поколачивает женщин. Население деревни сплошь дети и пенсионеры. Однако есть единственная молодая пара. Девушка-обладательница гениталий, пышущих жаром, с радостью обдающая им окружающих мужчин on a daily basis.

Первые номера обнадеживают вас невысказанным обещанием радостных открытий хитро сложенного сюжета. Вы выдаете аванс, соглашаясь следовать за историей, не имея на руках ничего кроме пульсирующих светом шаров и шутки про яйца. Но на самом деле,
реперы, что заходят без подготовки в будку записи с настроением RAPGOD, так и звучат — как люди, вошедшие в студию без подготовки. В интервью сценарист проговорился, что немалую часть работы он доверил визуализатору, оставив без описания целые куски сценария. И именно так оно и выглядит!

Книжка не стоила бы слов без участия Дарвина Кука — проникновенного барда супергероики на New Frontier, слегка охрипшего норатора в Parker и использующего в достатке того и другого в Catwoman. Поэтому не стоит удивляться, что этот артбук с балунами текста — очередной мастер-класс потрясающего художника, который лучше Скотта Маклауда расскажет вам об искусстве комикса. Дарвин Кук — настоящий супергерой. Повелитель ритма и флоу. Он может растягивать время, резко схлопывать его и делать осязаемым. Это не просто последовательные рисунки. Это запечатленные события.

В его кадрах нет суеты и сумбурных прыжков от действия к действию. Повествование логично, глаз скользит по панелям, хватая детали. Как бережный реквизитор, он расставляет только необходимые предметы, но беспокоится о том, чтобы картинка никогда не выглядела скупо. Фигура, что появилась во время диалога вдалеке, обязательно появится крупным планом в кадре со временем.

Художник, который делает историю читабельной, покупает время до тех пор, пока она не сможет набрать воздуха полные легкие и вдохнуть жизнь в холод синопсиса. Рисунок исправно держит первые два номера и обещаний будущих открытий хватает для того, чтобы посвятить комиксу еще один лишний вечер. Но в финале история так и остается сольным боем с тенью великого художника, который остался без партнера.

СЧАСТЬЕ СЦЕНАРИСТА — КОГДА ДАРВИН КУК НА КАРАНДАШЕ

Зачем супругам Оллред расходовать свое время и талант на настолько проходной комикс, непонятно. Эта серия, за выдумки и сюжетные повороты в которой отвечает автор «Невербоя» (чей сюжет я считаю предательством), берется за идею «Люди в Черном и ожившие произведения искусства» и не справляется не то что рассказать, но даже ПОКАЗАТЬ нам что-то интересное. При этом Майкл и Лора Оллред не халтурят и не засыпают за работой, просто Шон Саймон не рискует заплывать на глубину.
Все здесь вполсилы: миростроение, сюжет, персонажи. По замыслу, это история про ожившее искусство. Частенько здесь кто-нибудь цепенеет перед красотой или указывает на что-то общепринято красивое. Но комикс всегда в эти моменты больше увлечен своими героями и происходящими с ними событиями, поэтому и фокус страницы всегда на них. А герои и злодеи тут так себе.

Если вы видели превью комикса и купились на «Людей в черном», то вас надули больше остальных. Потому что на том превью они и закончились, дальше всякие «Люди в черном» из комикса пропадают. Причем буквально — все «арт-оперативники» в мире исчезли и в критической ситуации надежда остается только на главного героя, сына выдающейся «охотницы за произведениями». Это простой молодой парень, немножко музыкант, немножко боксер. И он руками и ногами упирается, чтобы не попасть в сюжет. Весь первый арк строится на том, как разные персонажи уговаривают главного героя что-нибудь сделать, а он или не делает вовсе, или делает наполовину — только чтобы достичь другого персонажа, который тоже будет уговаривать на поступок.

В этой серии тесно и географически (о чем я еще скажу), и генеалогически. Сюжет неизбежно замыкается на родителях главного героя, потому что Шон Саймон играл в «мономифовое бинго» и проиграл, как тот кот клубочку. В первом арке герой, как положено, поупирался, потом сходил в квест, получил ментора и помощника, встретил богиню, спустился в царство мертвых... Вы следите с комиксом в руках? Клянусь вам, все это там есть, и причем сделано настолько плоско и кричаще, что не заметить невозможно. Ну, выбрался, вернулся из квеста. Конечно, получил девушку в награду, еще бы. В итоге, когда первый арк заканчивается, а важность исчезновения толпы людей, включая родную, путь и нелюбимую, маму героя, как-то к этому моменту отступает на второй план — у нас остается серия про пару-тройку плоских персонажей, миротворчество которой сводится к транспарантам «На картине все как живые!» и «Волшебная сила искусства!».

Поэтому Шон Саймон в шестом выпуске бросает героя и его окружение вовсе и обращается к тому, с помощью чего герой характеризовался изначально — к его родителям. А художники только тому и рады, потому что выпадает шанс порисовать Нью-Йорк семидесятых, куда более графически интересный, чем современность.
Но пусть так. Я не из тех, кто интересуется, развиваются ли персонажи, глубоко ли они раскрываются и интересно ли то, что у них там развилось и раскрылось. Бэтмэна можно сыграть на три аккорда, и я буду доволен, как слон. Поэтому плоские персонажи для меня не проблема сами по себе. Но если уж заявлен комикс о волшебной силе искусства, то дайте мне мир с этой самой волшебной силой. Иначе говоря, покажите мне последствия вашего фантастического допущения.

По заветам «странных историй», выдуманный мир должен быть только слегка сдвинут относительно нашего. В Art Ops это настолько небольшое «слегка», что его ощутимо не хватает даже когда на странице происходит что-то, по замыслу сценариста, уж совершенно безумное. Выпуск за выпуском я смотрю на техничные, композиционно цельные и эффектно сочетающие линию и цвет страницы, которые были бы гораздо более уместны в другом, интересном комиксе. Происходят вроде бы невероятные и кажется грандиозные события. Но не происходит ничего интересного. Люди с непростыми характерами останавливают волшебных существ. В этот раз волшебные существа объясняются тем, что сошли с полотен. На существовании самих полотен особо заострять внимание не рекомендуется. Авторы разбираются с довольно простой авантюрной историей и в рамках фабулы им нужны четкие и понятные категории: красивое против некрасивого, искусство как буквальное «буйство красок» и классика против бунта (в качестве которого выступает не то поп-арт, не то постмодернизм).

Уровень обращения с «искусством» тут примерно такой же, как уровень знаний об искусстве, ожидаемый от читателя. Настолько дружелюбный, что то ли собирается просить взаймы, то ли разбил вашу любимую чашку. Авторы используют ровно два приема: либо мы берем персонажа со всем известной картины и добавляем им простейший характер; либо отпускаем ремарку про одушевленный предмет искусства, призванную добавить миру глубины, типа «Раздраженный клип вырвался с видеокассеты и спровоцировал беспорядки на Манхэттене». И в том, и в другом случае последствий у применения приема никаких. На месте персонажей мог бы быть кто угодно еще, никакие связи с историей, периодом в искусстве и даже формой/внешностью/техникой не имеют сюжетного значения. А реплики не добавляют глубины миру, потому что всегда остаются без последствий. Последнее понятно: авторы стремятся трактовать «искусство», пока они про него говорят — а не оживляют на странице — максимально расширительно и живыми оказываются рисунки, макияж (!), реклама и что угодно еще. Любая отдельная реплика влечет за собой удивительные и переполняющие фантазию последствия, но авторам не до них.

Предельно расширительная трактовка «искусства», к слову, дает иногда приятный градус абсурда. Чем дальше, тем больше «искусство» здесь начинают использовать в диалогах как чистую абстракцию. «Твоя мать хотела остановить искусство, но твой отец видел в искусстве красоту» — говорится в драматической сцене, и такого дурака свалять случайно нельзя, тем более на открывающей странице. Это можно сделать только с удовольствием. В следующем же номере и тоже в открывающей сцене: «Но я просто хотел создать немного искусства...», «Ты что забыл, нам запрещено заниматься искусством! Или тебе еще раз показать справочник Да Винчи?»

Но это одиночные проблески. Большей же частью обращение Шона Саймона с «искусством» (я месяц это слово говорить и писать не буду, как только рецензию закончу) ограничивается цветными наклейками «Поллок!» «Арт-критики!» и «Музей!» поверх несложной истории, у которой даже нет убедительного завершения. Первый арк заканчивается ничем, вернее, герой просто берет и всех побеждает, потому что скоро страницы будущего пейпербэка кончатся. Без особенной сюжетной хитрости — как до этого бесхитростно решались все остальные проблемы. С помощью персонажа, который каждый раз, когда нужно для сюжета, буквально из-за пазухи достает решение.

Не спорю, авантюрной истории в комиксах нужны суперспособности — ну, вообще любые способности комикс-героев, позволяющие им решать проблемы, мы привыкли осмыслять, как суперспособности. И вот вам, пожалуйста, персонаж, который был героем комиксов. Потому что девятое искусство. Впрочем, всем сестрам по серьгам — с комиксами Шон Саймон обращается так же небрежно, как со всеми остальными видами искусства.

Чтобы не усложнять лишний раз, Art Ops подчеркнуто америкацентричны. Конечно, серия начинается с кражи «Джоконды» из Лувра. Но сразу после этого авторы замыкаются либо на американцах (и чуть-чуть британцах), либо на мировом достоянии из школьного учебника. Ввести «неизвестное полотно Да Винчи, планировавшееся парой к Моне Лизе» им кажется достаточно эффектным приемом. Каков должен быть персонаж на этом полотне — почти безразлично, и тут уже неясно, Саймон виноват или Оллреды. Хотя после того, как им пришлось рисовать «обезображенных» самым скучным образом статуи Давида и Свободы, даже у них вполне мог кончиться завод.

Даже в семидесятых, куда мы переносимся в самом свежем выпуске, с искусством (и «искусством») не происходит ничего интересного. А раз уж даже поменяв и центральных персонажей, и время действия, и даже расстановку сил, сценарист не может меня заинтересовать, то лучше я почитаю что-нибудь другое. Чтобы там было искусство, а не такая