Revenge of the Giant Face

Спустя годы производственного лимба и после километров идущей вниз спирали читательского отношения, Фрэнк Миллер наконец-то спустил на нас Holy Terror. Реакция признанного автора на 11 сентября в графической форме с использованием супергероев и карикатурных террористов нанесла еще один серьезный удар по его репутации среди узко-широкой комиксопоглощающей публики; чтение и без того непробиваемых веток комментариев стало невозможным. Будет ли это всего лишь смешным всплеском фанбойской глупости и раздутой злобы вроде того, что в прошлом году произошло с Аланом Муром и его взглядом на Говарда Лавкрафта, или же Миллер и правда станет парией вроде Джона Бирна – кому есть дело? Главное это разобраться в том, стоит ли “Террор” затраченных авторских усилий и вообще заслуживающий ли это дискуссии комикс. И сдается, что мой долг как поклонника Миллера - сделать это, не разбрасываясь пустыми обвинениями и выдернутыми из контекста картинками. Holy Terror начался как комикс с Бэтменом: прославленный Dark Knight Returns был попыткой использовать героя детства для того, чтобы дать ответ на то, что делать, когда проблемы политизированной реальности не носят грим и сиреневые пиджаки; Dark Knight Strikes Again сделал шаг назад к собственно-комиксному контексту, он был про ценность героев в цайтгейсте цифровой блевотины. “Бэтмен против Аль-Каиды” должен был стать более прямолинейной версией DKR – вот вам, террористы, я насылаю на вас Бэтмена и уничтожаю вас кистью и пером! К счастью/к сожалению, планы на Бэтмена сорвались, и в наконец-то изданном Holy Terror воинов джихада истребляет его бутлег-версия Фиксер. Что не обязательно плохо. Копирование героев – давняя традиция жанра, старейшие из супергероев имеют в себе достаточно иконичности, чтобы быть узнаваемыми и без защищенных копирайтом логотипов. Использование бутлег-героев мало того, что позволяет дать свободный комментарий про оригиналы (Supreme) их значение (Planetary) и их авторов (Watchmen), оно открывает двери для того, чтобы высказаться. Так получилось, что корпоративные герои не оставляют возможностей для выражения – слишком длинный за ними шлейф историй разного качества и значений и слишком крепкая паутина связей с артефактами сомнительной ценности. Бутлег-версии лишены этого – по желанию автора в них может быть лишь пара важных черт от героя, желание использовать которые и побудило к копированию. Фиксер в Holy Terror унаследовал от Бэтмена часть костюма, любовь к гаджетам из чудо-пояса и ровно двух персонажей второго плана: Кэтвумен и Джима Гордона. Никакого Альфреда, никаких мертвых родителей, никаких летучих мышей и Бэтмобиля, никаких Мэн-Бэтов и Рас Аль Гула, это комикс не о персонаже Билла Фингера, а о Френке Миллере. Бритвой Оккама обрезаны все веточки, готов комикс прямого действия с персонажем-рупором, воплощающим не самые приятные мысли, приходящие в голову после жутких событий. Миллер всегда стремился делать истории в себе, герметичные, по максимуму оторванные от контекста. Все ради того, чтобы сконцентрироваться на идее. Именно поэтому так сильно отличаются друг от друга каждый из его заходов на Дэрдэвила, Электру и Бэтмена (и не только потому что там участвовали разные соавторы). Даже Sin City производит впечатление не сериала или сборника историй из одного мира, а случайно соединенных комиксов автора на конкретном этапе творческой эволюции. Сиквелы с новыми инструментами, приквелы с новым взглядом. Отсечь ненужное, забыть то что было до этого, сосредоточиться на чем-то одном: не стоит удивляться тому, что Миллер стал пугалом для фанбоев, поглощенных изучением деталей. Holy Terror в этом отношении наверное самое радикальное упражнение в миллеровском минимализме – есть два героя, декорации и сонм злодеев плюс несколько прохожих (вроде дурацкого экс-агента Моссада со звездой Давида во все лицо). Политика, жизнь, любовь, мир вокруг, радость , отдых, надежда – такого сюда не завезли. Что вполне отвечает программе Миллера создать комикс в форме пропаганды: пропаганда имеет конкретную цель; это не искусство, отображающее реальность или создающее новую, а искусство показать, поразить и направить. Подразумевается, что читатель и сам знает, что он может потерять, если за ним придут, дело художника лишь сделать намек и сжать всю программу действий врага до актов насилия и внушения страха. И сделать это как можно лаконичнее. Микровселенная Holy Terror готова сжаться до бесконечно горячей точки – одной мысли о ненависти. Тим Кэллахан уже очень метко подвел черту под смысловым содержанием этого комикса – это история о том, каково это оказаться под ударом трагедии, каково это мыслить о мести. Месть в нарративах принято показывать как длительный процесс, с подготовкой, осуществлением и смакуемым результатом, непременно успешным. Но при этом так мало написано, нарисовано, спето и снято про то чувство, что испытывает человек, пожелавший расплаты. Обычно это умещается в одну сцену с драматичной музыкой и крупным планом на горящих яростью глазах - Фрэнк Миллер предпочел нарисовать про это книгу. И если каждый, кто хоть раз в своей жизни испытывал вспышку ненависти в отсутствие возможности её воплощения, вспомнит этот момент, он мгновенно поймет Holy Terror. Что остается, когда ты не можешь лично вылететь к талибам/чеченцам и вырвать Бен Ладену/Шамилю Басаеву печень? Фантазировать об этом, призвать на помощь примитивные аватары богов возмездия – супергероев, которые решают абсолютно все проблемы волшебным насилием, тактическим ударом по немоченому сортиру. И плевать кто станет таким супергероем – спецназовец из Navy Seals, Фиксер и преобразившийся ты сам. Они найдут террористов везде, даже под твоим родным городом, и зверски покарают их. И вот, интеллектуально помастурбировав, ты выпускаешь пар и живешь своей жизнью, оставляя воспоминание на полке. Искусство – это выражение художником себя, даже когда он сочиняет нарративы. И что плохого в том, что кто-то решил не искать окольные пути в “правильных” историях, а высказать все как есть, честно показать ненависть? Фрэнк Миллер всегда искал свободу для выражения: он заработал её, став лучшим среди равных, гордо ушел от корпоративных героев, стал делать комиксы только с друзьями, заставил каждый свой новый комикс встречать как событие. В полной свободе формата и выражения он волен крутить свой талант и свои навыки как угодно, миксовать все наработанные приемы: альбомный размер “300”, говорящие головы от DKR, узорчатость из Ronin, поэзия беготни по крышам Дэрдэвила. Негативное пространство, страничное время, словесный ритм – все в его полной власти, и вызывающее безвкусие выбранной темы только играет на руку автору, если ему реально хочется про это рисовать. Что-то рождается из перфекционизма и мыслительного строительства, что-то летит из души - и там и там может выйти нечто прекрасное. Основная проблема с Holy Terror и с подобными остро экспрессивными историями в том, что контекст все равно догонит. Можно наорать в компании друзей, назвать хорошую знакомую блядью – тебя может и поймут, может и сказал ты за дело, может они все тоже желали Бен Ладену смерти, но все равно разъяснят, что на одних эмоциях не проживешь, иногда и думать надо. И так получилось, что через десять лет после 11 сентября все мыслимые художественные медиумы и новостная реальность дали Фрэнку Миллеру целый ворох ответов на его бойкий агитплакат. Немезида Миллера Алан Мур прямо в той же книжке, в которой было знаменитое “I am sick of flags” предостерег от того, чтобы смотреть на политику и военные конфликты через призму двухцветной морали супергероики. Квентин Тарантино в популярном (и хорошем) фильме про большие трубки и жида-медведя показал изнанку любви к жанру revenge fantasy. Возомнившие себя крестносцами вояки превратили США в ненавистное половине мира пугало с M16, коллективный холитеррор американцев развязал руки тем, кого Миллер когда-то изобразил в Кингпине и Лексе Люторе. Под этим тысячетонным культурным грузом и без определенного в тексте морального компаса великий рассказчик выглядит одним из своих персонажей. И притом наверняка не тем, кем бы ему хотелось себя видеть. Нюк из Born Again, солдат, шедший по стопам Капитана Америки, поглощенный ненавистью и мыслящий в категориях, скормленных ему пропагандой. Марионетка. Может и в руках Миллера и лежит полная творческая свобода, в тесных рамках Holy Terror и своих неосторожных высказываний он будет выглядеть заложником примитивной идеи, как бы зрелищно и эффектно он её не доносил. Guess we are stuck with each other, Bullseye. Каким бы идейно слабым не был Holy Terror, это все равно книга одного из лучших авторов в истории комиксов, продукт честного творческого труда и страстной любви к форме, в котором автор говорит то, что ему хотелось сказать. Без оговорок, дискуссий, шагов влево и вправо. Пусть будет, неужели он не заслужил? Оступиться во взглядах может и пагубно для человека, куда смертельнее для художника оступиться в мастерстве. Что уж вряд ли про этот случай. Слова не стучат так же выверенно как раньше, линии не могут придти в согласие, но пока будут такие выстрелы, Миллера всегда будет ждать почетное место за столом.