Давно не виделись! Ваши любимые «панели» никуда не пропали, просто ушли на короткий отпуск и совсем скоро вернутся. А пока мы в отпуске, как раз вспомнили о плане, который зрел в наших головах уже несколько месяцев: приложение к подкасту в виде статей. Некоторые темы из наших разговоров прямо просятся, чтобы о них сказали больше. И по мере того, как у нас найдутся время и силы, мы будем к этим темам возвращаться. А тут как раз такое особое время, когда нельзя не вспомнить про Джима Старлина, Таноса и Камни Бесконечности — про них и запишем. Заметки наши будут путаными, увлеченными и перескакивающими с темы на тему, как и полагается заметкам на полях. Да и вообще, первый блин всегда комом.
Тем более что тут как раз пошли разговоры про мотивацию Таноса в «Мстителях 3» и ее сходства и различия с тем, что было в комиксах (надеемся, что само наличие Таноса в «Мстителях» для вас не спойлер, а других тут не будет), а также Джим Старлин несколько месяцев назад в очередной раз окончательно-и-навсегда ушел из Marvel (он каждый раз уходит навсегда), так что под его работами можно подвести символическую черту, а это всегда удобно для анализа.
То, что это фактически приложение к пятому выпуску подкаста, не означает, что мы потом не коснемся более ранних; просто сейчас нет актуальнее темы, чем ребристые подбородки и разноцветная бижутерия.
Мы не Википедия и пересказывать вам содержание комиксов и биографии их авторов не будем. А в данном случае — еще и счастливо проскочим самый первый период развития Старлиновского космоса, который несколько дней назад раскрыл на сайте главный краснобай по части старых комиксов Алексей Волков, низкий ему поклон. Метнуться бы сразу к финалу — «Финалу Бесконечности» и с неловким видом стоящим вслед за ним «Братьям Бесконечности» — но более ранние этапы творчества Джима Старлина освещаются в, кхм, прессе очень неоднородно. «Перчатке Бесконечности» посвящено в десять раз больше внимания, чем другим двум частям «Трилогии Бесконечности» (первой, из девяностых), а им — все равно больше, чем сериям Старлина из двухтысячных и графическим романам из десятых. Так что проедем со всеми, хотя бы и недолгими, остановками.
Наша задача сегодня — не рассказать, на манер фан-википедий и вездесущих «обзоров», кто все эти люди, что с ними происходило в комиксах и какие у них суперспособности. Это все совершенно неважно. Мы делаем скромную попытку предложить угол зрения, обогащающий чтение рассматриваемых комиксов. А заодно помочь подступиться к последним работам в «бесконечном» цикле, потому что со стороны он может казаться совершенно непроницаемым и потому неинтересным.
Кстати, об этапах творчества автора. «Старлиновский космос» хорошо поддается периодизации, потому что раз в десять-пятнадцать лет Джим Старлин бросает марвеловские комиксы. А когда возвращается, то приходит уже на новом этапе своей творческой биографии, заново просветленный и обуреваемый уже другими идеями. Для раскрытия которых, впрочем, всегда использует одних и тех же персонажей.
Вот с этой мысли, пожалуй, и начнем. Ключевые старлиновские фигуры, Танос и Адам Уорлок — не просто не одни и те же персонажи, когда их пишет Старлин и когда их пишут другие сценаристы комиксов (и не только потому, что Старлин активно ставит всем остальным палки в колеса). Старлин это признает, говоря в интервью, что в Marvel есть «три Таноса: тот из семидесятых, без Перчатки, что виден в фильмах; тот, которого пишу я; и тот, которого пишут все остальные». Но скажем больше: этих двоих даже нет смысла воспринимать, как одни и те же личности в разные периоды старлиновского космоса.
Всякий раз, когда Старлин подступается к своим любимым фигурам, он наполняет их новым содержанием сообразно тому, какие вопросы жизни, вселенной и всего остального его интересуют, а в конце большой работы стремится отправить на покой. Если с этого заслуженного отдыха их не возвращает сам Старлин, как Таноса после «Перчатки Бесконечности», то это делает кто-нибудь из других авторов. Никто не может удержаться от желания поиграть с космическими игрушками Джима, а самому Джиму скучно играть с чем-либо еще, кроме своих любимцев (при том, что Уорлока он не создал).
Адам Уорлок и Танос, далее, не герой и злодей. Они такими были изначально, и в эти простые агрегатные состояния возвращаются каждый раз, когда простывает след Старлина. И, безусловно, Старлин изначально замыслил Таноса как антагониста своих историй, нуждающийся в отрицании и разрушении тезис, а Уорлока как «космического Христа», трансцендентную фигуру, бесконечно движущуюся к просветлению через самопостижение и самодисциплину. Мы бы сказали, что Адам в ранних историях Старлина был бодхисаттвой, но Джим напоминает нам, что никогда Востоком особенно не увлекался, максимум — боевиками с кунг-фу. Но два главных персонажа старлиновских историй — это две крайности мировоззрения Джима Старлина, которые постепенно сходятся к середине, по мере того как Старлин находит пути интегрировать части своей личности. Они первоначально были обозначены, как противоположности, и, пожалуй, в девяностые Старлин проецировал себя скорее в Уорлока, который олицетворял все, чем его автор увлекался, и противостоял тому, что его автор не любил (в особенности — догматизму и строгим рамкам, но об этом чуть позже). Со временем же фокус внимания Старлина все больше перемещается на Таноса. В том же интервью, где говорится про «трех Таносов», Старлин говорит, что возвращается в Marvel буквально не ради Капитана Америка или Адама Уорлока (!), а чтобы дальше писать эпос о безумном титане. Ну, поскольку оба персонажа пришли изначально из увлечения Старлина психоанализом Юнга, неизбежно было то, что эти противоположности сблизятся.
В первую очередь «от края к центру» двигался Танос. Поскольку каждая история Старлина есть постановка какого-нибудь вопроса о жизни и том, чего от нее можно хотеть и как к ней лучше относиться; и поскольку подвергаемым сомнению тезисом по первости всегда выступал безумный титан, фигура сперва эгоистическая, а потом нигилистическая, в него и попадают контр-аргументы, анти-тезисы, представляемые героями.
Есть самый известный пример — из «Перчатки Бесконечности», где Уорлок объясняет Таносу (потому что Старлин увидел, что читатели и коллеги сами до этого не додумываются, хотя вообще это есть еще в «Войне Таноса»), что причина всех поражений Таноса в нем самом. Танос в глубине не чувствует себя достойным победы, поэтому оставляет в своих суперзлодейских планах лазейки для противников. Осознав такое о себе, Танос выходит на новый уровень осознанности (и уходит пахать землю и смотреть на закаты), а Уорлок остается на том же — сверхвысоком, — на котором и начинал. В историях, где нуждающуюся в исправлении ошибку рассуждения представляет герой (обладающий сдерживающим его рост недостатком), развивается герой. А в историях, где идеалы противостоят идеалам, развивается злодей — как «идеал», в котором находят и вскрывают изъян.
Вот поэтому уже через несколько сюжетов Танос перестает быть злодеем и все чаще оказывается союзником Уорлока — или, по крайней мере, единственным, кто может разговаривать с ним на одном уровне. Уорлок и Танос достигли богоподобного уровня (и оба ненадолго побывали богами), и неизбежно видят вселенную иначе, чем «обычные» супергерои. Фактически об этом говорит Адам, когда отдает Таносу в «Войне Бесконечности» один из Камней. И не какой-нибудь, а Реальность — больше никому, кроме них, совладать с реальностью не под силу.
Почему происходит такое развитие персонажа? Чтобы ответить, пора сказать в двух словах о Юнге и вообще роли психологии в старлиновском космосе.
Танос, напомним, не просто пришел Старлину в голове на лекции по психологии, а весьма прозрачно замышлялся, как фрейдистская фигура — он Танатос, а брат у него Эрос, и все прожекты Таноса вызваны его стремлением к смерти, которую он сначала вожделеет, потом видит в ней единственную достойную себя подругу и компаньона (вот это как раз в девяностые, в освященный Роном Лимом «психоделический» период), а потом стремится к ней как к символической фигуре. Так что на каждом этапе Танос безумен по-разному — что ж, по мере того, как мы становимся старше и перестаем чувствовать себя бессмертными, меняется, и не раз, наше отношение к смерти.
Эгоцентрическая фигура, разрушающая все вокруг себя, со временем превращается в фигуру, как любит повторять Старлин, «нигилиста». Почему? Потому что если развивать идеи Фрейда, придешь к идеям Юнга. В историях Старлина антагонистом со временем становится Тень героя. Тень — это юнгианское развитие идеи подсознательной части личности, наша «темная сторона», куда мы вытесняем все, что нашему сознанию в нас кажется неуместным. Заметьте, не просто «все плохое»: у Тени могут быть положительные на чей-либо взгляд черты, просто мы их считаем «не своими», поэтому старательно делаем вид, что их не существует. Тень — это то, что нам неведомо о самих себе, то, что мы не признаем. Постепенно Танос становится такой Тенью, но не столько Адама Уорлока, сколько всего старлиновского космоса (то есть самого Джима Старлина). И как мы должны, чтобы развиться, осознать существование своей Тени, примириться с ней, но не стать ею, так автор примиряется с Таносом и помещает его все ближе к центру своей истории. Вспомните, в историях Уорлока в семидесятых (в его именной серии) Танос был вполне себе злодеем, но обстоятельства раз за разом заставляли его и Адама действовать совместно в интересах выживания («так и части нашей личности», задумчиво кивает Карл Юнг). В тех историях у Уорлока была другая тень — Магус.
Двойничество вообще до самых двухтысячных любимый и постоянно повторяющийся мотив Старлина. Персонажи раз за разом встречаются со своими Тенями, которые все усложняются и становятся все сильней. В каждом большом кроссовере Старлин вводит двойников супергероев как их противников — и в «Перчатке», и в «Крестовом походе», и гораздо позже в «Бездне». И если с «массовкой» Теней простых героев, которые всегда подозрительно хорошо удаются Старлину и его художникам и потом раз за разом всплывают в дизайне самих героев (вроде «духа девяностых» в «Перчатке» — не будем говорить, что сейчас подумал Карл Юнг), можно разобраться очень просто, как и полагается в супергеройских кроссоверах, то Тень героя космического масштаба побеждается иначе. Герой должен ее постичь, полностью осознать, а по необходимости — вобрать в себя. И при этом не стать тем, что вбирает, не стать единым целым со своей Тенью.
Поэтому Старлин так любит повторяться — он не видит проблемы в сходстве сюжетов, когда различается подтекст, ведь именно подтекст интересует его больше всего. История Магуса и Церкви Истины повторяется в «Войне» и «Крестовом походе Бесконечности», потому что Старлин может вооружить тезис и анти-тезис своей истории новыми аргументами, а символический язык не считает нужным менять. А «Новая Трилогия Бесконечности» из 2010-х заимствует из сюжета «Аннигиляции», потому что Старлин хочет рассказать о том, как ему теперь видится нигилизм с высоты прожитых лет, как изменился его взгляд на эту философскую концепцию. И что может быть лучше, чем взять Таноса, олицетворяющего теперь «просвещенный» нигилизм, сложное и самоосознанное стремление к ничто, и взглянуть его глазами на «примитивный и тотальный» нигилизм, который появился в марвеловском космосе в его отсутствие. Что там при этом происходит в сюжете — совершенно не имеет значения. Главное — трилогия сюжетов («Перчатка-Война-Крестовый поход», «Откровение-Относительность-Конечность»), в центре которой стоит фрейдистское трио фигур, Ид-Эго-Суперэго (раньше Магус-Уорлок-Богиня, а теперь Аннигилус-Танос-Уорлок).
В свете этого охотно верится, что Старлин ушел из Marvel, узнав, что сюжет его новой трилогии с Аланом Дэвисом на рисунке «очень похож» на сюжет нового онгоинга Таноса — зачем же вы, дескать, делаете то же самое, что хочу сделать я, но без моей глубины. У вас же есть я, как же так! Схожи там наверняка не фабулы, а месседжи — и Старлин уверен, что его месседж никто не донесет так, как он.
А теперь вернемся к тезису, который мы, кажется, проскочили слишком быстро. Итак, все «космические» истории Джима Старлина — это не захватывающие боевики и не «эпики» (что бы это слово ни значило), а философские рассуждения, оформленные в виде комиксов. Из них необходимо отшелушить супергероику, которую Старлин пишет с каждым разом все менее охотно, и оставить только центральные линии «аргументации», потому что они-то и представляют единственный настоящий интерес. Найти эти линии несложно — это те, в которых участвуют Танос и Адам Уорлок, или хотя бы кто-то один из них. Часто Старлин осознанно отделяет «философскую» линию от «супергеройской», чтобы не пугать рядового читателя. В «Новой Трилогии Бесконечности» путешествие подсознания Адама Уорлока по вселенной и его осознание себя, как всемогущего бога (что предполагает и существование дьявола, потому что Теней не может быть слишком много), выделено в серию с говорящим названием «Сущность Бесконечности», чтобы не отвлекать от сражения Таноса и Аннигилуса. А гораздо раньше в «Крестовом походе Бесконечности» сюжет строится на противостоянии ведомых Уорлоком героев и Богини, которая через организованную религию и борьбу со злом приходит к необходимости уничтожить жизнь во вселенной, а в отдельную серию «Хроники Уорлока» выделены размышления Адама Уорлока о том, правильно ли вообще будет, если он победит. Ведь Богиня — это «добро», которое он исторг из себя, чтобы стать абсолютно рациональным существом, способным занять место бога.
Вот эта «рациональность» Адама Уорлока и привела со временем к тому, что Старлин к нему охладел. Все годы, что Джим Старлин писал комиксы, Танос переживал и учился. Уорлок НАЧАЛ с позиции бессмертного космического спасителя и дальше ему было очень трудно измениться. «Космическая осознанность» позволяла ему решать проблемы космического масштаба, но сам по себе, вне этих проблем, он ни Старлину, ни космосу был не нужен — поэтому он так часто умирает, уходит «в себя» или на покой. Конечно, покой не длится долго, потому что Уорлок раз за разом нужен для решения космических проблем — которые для него, в конечном счете, внутренние. Это наш внутренний космос, наше противостояние с самими собой, и наша же победа в этом противостоянии (ну, если мы — это Джим Старлин или разделяем его терзания). Марк Гиноччио подмечает, что все конфликты, в которых участвует Уорлок, замыкаются на том, отклоняется ли Адам от «верного» поведения, владеет ли он собой или поддается своим слабостям. И может ли он победить, не уничтожив самого себя. В первом «эпике» это подается буквально — Магус это Уорлок из будущего, то есть Адам буквально сражается с самим собой, и главная его задача в Магуса не превратиться.
Тут мы выходим на скользкий лед — обычно мораль каждой истории лежит в ее финале, и подтекст историй нужно раскручивать от конца к началу. У Старлина же развязки почти никогда не дают хорошего ответа на поставленный вопрос. Несмотря на то, что в космосе Старлина решается судьба всей вселенной, и методы для этого используются соответствующие — вроде «воскресить Вечность, чтобы обратиться к Живому Трибуналу» или «слить в единое существо воплощения Вечности и Бесконечности», в конце его сюжеты часто заканчиваются вполне «супергеройским» способом, на уровне чистой фабулы. Катаклизмы, происходящие в начале и середине, к концу оказываются отменяемыми, иллюзорными или вообще мысленными экспериментами. Это закономерно — если истории Старлина есть постановка вопросов о смысле жизни, то в конце ему приходится давать ответы о смысле жизни. А будь у Старлина возможность это сделать, он бы, наверное, не комиксы писал, а собственноручно зажигал бы звезды. А поэтому суть не в том, чем дело кончилось, а в том, какой вопрос был поставлен и какой ответ на него был осторожно («осторожно» в супергероике — это с фанфарами чуть тише, чем обычно) предложен.
Если по какому поводу Старлин и может дать четкий ответ, что такое хорошо, а что такое плохо, так это об организованной религии. С самого начала историй о Уорлоке его просветление противопоставляется догматизму. Космическая осознанность освобождает, «порядок» ведет к желанию подчинять и навязывать свою волю. Минимум дважды Уорлок сражается с религиями — одной руководит Магус, другой, позже, Богиня. Причем для победы над Богиней нужно, чтобы в ней разочаровались ее последователи, которые увидели, что конечной целью персонифицированного «добра» рано или поздно становится не уничтожение зла, а уничтожение всей жизни во вселенной (так что зло не может возникнуть). Ради такой победы можно заключить и сделку с дьяволом, тем более что дьявол Старлина (Танос) всегда превзойдет дьявола Marvel (Мефисто).
Что тут осознанное, а что наболевшее для Старлина, который воспитывался в католической семье и учился в католической школе, не беремся судить. А вот что «добро» из души Уорлока исторгается в образе женщины — это как раз по нашей части. Вернемся к Юнгу.
Вслед за Тенью классический психоанализ предполагает существование анимы/анимуса, невидимого партнера нашего сознания, развивающегося по мере нашего духовного роста. Этот партнер — идеальная фигура противоположного пола, наш духовный брат/сестра и супруг/супруга, содержащий все черты, которыми мы обладаем и которые приписываем другому полу. Таким образом, анимус или анима дополняют нас, «прикрывают» даже в тех областях бессознательного, о которых мы не имеем представления. Простим классику бинарное гендерное мышление, и обратим внимание, что Адаму Уорлоку, мыслителю и мистику, всегда сопутствует Гамора, идеальный воин. Только с ее участием возможным многие победы Уорлока, но наибольшее значение она получает в начале двухтысячных, в «Бездне Бесконечности».
Там Старлин начинает — трудно отделаться от этого ощущения — писать мета-комиксы, критикуя то, что делали с его персонажами в его отсутствие. Уже не Магус стремится населить вселенную двойниками себя и создает искаженных доппельгангеров для известных супергероев. Нет, в этот раз нам показывают двойников Таноса, и это искаженные копии разных важных фигур Вселенной Marvel. О чем при этом «Бездна Бесконечности»? О том, что искаженные клоны Таноса, замешанные на земных супергероях, угрожают существованию всей реальности — ищут «Якорь реальности» и стремятся его уничтожить. А якорь всегда один и этот «титул» передается от человека к человеку, так что искать его нужно и героям, чтобы защитить. Танос и Уорлок тут снова выступают вместе, а заканчивается все тем, что Адам и Гамора становятся суррогатными родителями для маленькой девочки — нового якоря реальности. То есть еще раз: то ли неправильно написанные (другими сценаристами) варианты Таноса, то ли бездумно искаженные (корпоративной машиной) супергерои угрожают самой реальности комиксов, и только герои Старлина, то есть персонажи, действующие на уровне философских концепций, а не каких-то там фабул, могут реальность комиксов спасти. А реальность комиксов существует, пока существуют дети и пока их образцами для подражания являются такие фигуры, как Адам Уорлок и Гамора, во многом непохожие на «типичные» модели поведения супергероя и супергероини. У Старлина, безусловно, миллион нюансов с пониманием мужского и женского идеалов — но у кого их нет. К тому же дело тут наверняка не только в том, что героиням стоит брать пример с Гаморы (Старлин-то помнит еще, как Рой Томас писал Осу), а героям с Уорлока (а эта мысль про мистических пацифистов к моменту «Бездны» уже лет десять как не новая), но и в том, что Адам и Гамора — две части одной сверхличности, благодаря единству которых реальность остается в балансе. В «Infinity Finale» мы увидим Всевышнее, космическое божество, превосходящее все реальности (потому что, повторимся, Старлин не может перестать наращивать шкалу дальше отметки «тут все и дальше некуда»), и это существо будет одновременно и мужчиной, и женщиной.
А где же в этом уравнении Танос? А Танос оказывается покруче, чем якорь любой реальности — он и есть сама реальность и даже больше. Почему так? Потому что с определенного момента, если Джим Старлин соглашается писать комиксы под редакторский запрос («Новая Трилогия Бесконечности» попутно закрывает одну из подвисших сюжетных линий «Тайных войн» Хикмана), то он непременно выведет дело на космический уровень, а для этого еще раз повысит мощность своих любимцев (специально удлинив для этого шкалу, потому что иначе дальше некуда). «Вселенная Marvel: Конец», которую Старлин написал вроде бы по просьбе Джо Кесады, как специальную серию, цементирующую обещание нового главного редактора «никаких больше воскрешений», Танос вбирает в себя всю реальность, включая космические сущности, которым раньше противостоял — Вечность, Бесконечность, Живой Трибунал и так далее. А потом по совету Уорлока возвращает реальность на место. Трудно избавиться от ощущения, что Танос в этой истории равно автор — выдуманные космические сущности могут «приказывать» ему, указывая на законы сюжета и мира, но создатель, в конечном счете, содержит в себе всю реальность комикса, и что-то происходит только по его воле. «Конец» ведь нужен как раз для того, чтобы по воле авторов и редакторов изменить марвеловскую реальность и установить в ней новые законы. И что прямо так уж совсем все поменять в марвеловской вселенной нельзя, потому что создатели знают и любят ее такой, какая она есть. О том же самом, о творце и творении, о всемогуществе и самоограничении — финал «Тайных войн», развивающийся в «Новой Трилогии Бесконечности» Старлина, где, собственно, сюжет «Конца» повторяется заново. Только в этот раз всемогущим творцом выступает Адам Уорлок, а его символическим советчиком — Танос.
Забавно отметить, что много лет назад на вопрос о всемогущем творце Старлин отвечал в другом ключе. Рассказывая нам о Камнях Бесконечности, Танос мимоходом говорит, что они — остатки некоего предначального существа, которое от одиночества покончило с собой, и так появилась наша реальность. «Эту сущность можно называть богом», — говорит он.
В «Новой Трилогии Бесконечности» Старлин хотя и ворчит о том, что все другие сценаристы не понимают, как (и зачем) писать Таноса, и что весь марвеловский космос, к которому сам Джим сто лет не притрагивался, все равно на Адаме и Таносе держится, на самом деле рассказывает нам о том, к чему пришел спустя долгие годы. Нам показывают «идеальные миры» Уорлока и Таноса — как устроилась бы реальность, если бы устраивалась по воле одного из них. Что мир Таноса далеко не рай, для нас не новость. Но и мир Уорлока оказывается неприятным местом, где люди бесконечно погибают, чтобы переродиться. Вот тут Старлин расписывается в том, что успокоился насчет идей, которыми увлекался в молодости, и осознал, что они далеко не так безупречны, как ему казалось.
Танос и Уорлок больше не враги, но и друзьями их невозможно назвать — в их отношениях важно, что, как мы уже говорили выше, они понимают о реальности больше всех остальных и поэтому понимают друг друга. Между Аннигилусом и Таносом же пролегает пропасть. Знаете, как буддисты говорят о «наполненном» и «ненаполненном» молчании? Если угодно, нигилизм Таноса — теперь «наполненный», и этим он отличается от стремящегося истребить всех героев и космические сущности предводителя армады. Поэтому в «Конечности Бесконечности» («Infinity Finale») Танос выступает как предводитель героев, ведущий их к победе над Волной Аннигиляции (превращающей космос в ничто) и освобождению из плена Ничто запертого в собственном теле всемогущего бога, Адама Уорлока.
Отклонимся на секунду и скажем, что «Новая Трилогия Бесконечности», конечно, тоже мета-комикс — иначе не может быть, когда ты продолжаешь темы «Тайных войн» (о другом комиксе, который тоже это делает, и местами даже более успешно, мы поговорим и напишем в ближайшее время). Когда мы переписываем и соединяем комиксные вселенные, говорит Старлин, память о стертых вселенных остается в авторах, читателях и персонажах. Мы не можем перестать «видеть» эти вселенные в персонажах, перекочевавших из них в новую хронологию. События их уже как бы несуществующего прошлого влияют на настоящее и в любой момент могут «прорваться» наружу и уничтожить целостность хронологии. В «ДНК» героев (и памяти авторов) содержатся в том числе те истории, которые мы объявили несуществующими, и только вопрос времени, когда они создадут «нестыковки» в реальности. Адам Уорлок из переписанной вселенной — такая фигура в комиксе. Решение? Оно у Старлина в кои-то веки есть. Память о переписанном прошлом должна стать законами новой комиксной реальности, использоваться не как источник знаний — то есть событий, персонажей и сюжетов — а как источник суждений (поэтому Уорлок становится Живым Трибуналом). Как источник законов жанра, если хотите.
Нигилизм Таноса — это уничтожить все, что есть, бросить все к ногам Смерти или хотя бы обладать такой возможностью и воздерживаться от нее. Нигилизм злодеев и вселенской угрозы в «Конечности бесконечности» — в том, чтобы уничтожить все, как будто его никогда не было. Реальность исчезает и ее неоткуда вернуть, потому что ее никогда не было. Вечный двуликий герой Старлина остается на белой странице, и как обычно, всемогущество Адама нуждается в том, чтобы его направили опыт и предусмотрительность Таноса. Новая реальность создается с тем условием, что главный старлиновский персонаж, прошедший за сорок лет путь от космической осознанности к космическому всемогуществу, перестал в ней действовать и занял в ней роль законов «нарративной физики». Пожертвовал собой.
Это, кстати, вообще постоянный мотив поздних старлиновских работ, который на удивление редко встречается в его раннем творчестве. Необходимость осознанных жертв, предельной самоотдачи для спасения всего сущего. Жертвуют собой герои, добровольно отдает себя Уорлок, и даже Танос (несколько раньше) совершает самоубийство. Ничто, впрочем, не заканчивается.
И вот мы наконец подобрались к «Братьям Бесконечности», где Старлин возвращается к теме отношений Таноса и Эроса, о которой он, казалось бы, забыл на много лет. Опустим шутки о том, как на старости лет автор озаботился Эросом. Хотя, конечно, все происходящее тут — не устанем повторять — имеет значение не как фабула, а как философское рассуждение.
Конечно, пересказывать сюжет комикса, вышедшего совсем недавно, и тем самым «спойлерить» его, было бы неправильно с нашей стороны. Но и промолчать о том, что происходит в последней (может быть) работе Старлина для Marvel, нельзя.
А там, конечно, Джим Старлин берется за старое, очень старое. То ли ему кто-то попенял, что в последних графических романах было недостаточно сюжета, то ли он сам устал от психоделики — но «Братья Бесконечности» подают себя как лихо закрученная история о путешествиях во времени и «планах внутри планов». Конечно, на самом деле роман не об этом. Даже на фабульном уровне история на самом деле не про братьев с Титана. В ней мог бы участвовать Адам Уорлок, если бы Старлин не пообещал нам больше его не трогать. Эрос вообще мог бы быть заменен на кого-то другого — но арсенал персонажей, который Старлин может брать, ни на кого не оглядываясь, поуменьшился, а про Эроса все как раз вспомнили, бросившись перечитывать «Перчатку Бесконечности» и искать в ней содержание грядущего фильма.
Старлин же возвращается тут к лимитке «Танос» 2003 года, которую мы осознанно обошли вниманием раньше, чтобы коснуться ее сейчас. «Танос» был для Старлина экспериментом в области формы — Голод, антагонист той истории, распространялся буквально по комиксной странице (зарождаясь в самом ее «подвале» и постепенно увеличиваясь), а также разговаривал напрямую с читателям, объясняя свое происхождение и поступки ему, а не Таносу и Галактусу, основным действующим лицам истории. Голод — новая космическая угроза, способная стереть вселенную, очередной символ нигилизма, просто поглощающий пространство, заполняющий комиксную страницу чернотой. В конце истории Танос уничтожал Голод, ударяя двумя планетами друг о друга. Конечно, Голод выживал и обещал вернуться. А потом мы забыли о нем на почти пятнадцать лет, потому что мало ли третьестепенных злодеев было в истории Marvel, да пусть даже и только в творчестве Джима Старлина.
Появление Голода в середине «Братьев Бесконечности» (буквально в самой середине книги) было бы хорошим сюрпризом и спойлером, не упоминайся он в каждом втором анонсе, в предисловии к книге и других местах, где спойлеры обычно не пишут. Но он в конечном итоге — только подарок постоянным читателям, потому что секрет сюжета не в нем, и нужен знакомый антагонист только для обозначения масштаба истории и нынешнего места Таноса в «старлиновском» космосе (опять же, избежим спойлеров).
История «Братьев Бесконечности» на самом деле о том, какие барьеры остались до сих пор невзятыми у Таноса, что было до сих пор неподвластно ему даже в моменты, когда он достигал всемогущества. Оказывается, вопрос «чего еще желать» и «как дальше может развиваться основная мотивация Таноса, уже и так превратившаяся из буквальной в символическую» все это время был у нас прямо перед носом. И хотя некоторые хронологические накладки новый поворот мысли Старлина все-таки создает, выбор центральной темы, безусловно, элегантный — потому что в добавление к вопросу «чего еще желать?» ставится вопрос «чем еще Танос не жертвовал для достижения желаемого?» А жертвы, в первую очередь добровольные, как мы помним, стали для Джима Старлина одним из основных мотивов.
Старлин тоже принес в последние годы определенные жертвы — расстался с «Космическим Христом», принял все изменения марвеловского космоса и его действующих лиц, уступил даже игру с большими космическими сущностями (потому что она сейчас происходит в других сериях, у сценаристов, которым еще только предстоит стать классиками). В своей ограниченной «части космоса» он все так же задается большими вопросами и наматывает вокруг постановки философской проблемы сотню страниц авантюрного сюжета о путешествиях во времени, который заплетен столь же ловко, сколь и бесполезно. Комикс выходит «фирменный», для чего прилагают большие усилия художник и колорист, мастерски подражающие предыдущим «графическим романам» о Таносе. Но трудно избавиться от ощущения, что маэстро «гнал листаж». Как часто это делает Старлин, в первую часть трилогии вынесена только постановка вопроса, а среди остальных страниц трудно различить те, которые нужны будут для поиска ответа на него, и те, которые нужны только для внешнего сюжета, вполне развлекательного, но бесполезного в перспективе.
Теперь, когда непонятно даже, выйдут ли в Marvel вторая и третья части новой трилогии, мы не можем быть уверены, что и постановка вопроса не была бесполезной. Похоже, что Старлин из принципа не будет отвечать на поставленный в «Братьях Бесконечности» вопрос. Потому что, как теперь часто говорят в марвеловских комиксах о больших темах, «все умирает».
Или пройдет еще десять-пятнадцать лет, и все вернется на круги своя. Потому что таков уж наш переменчивый космист с говорящей фамилией, Джим Старлин.
Новый день — новые подсказки!
1) Чтобы найти первый Камень, внимательно всмотритесь в иллюстрации. Если увидите там русские буквы, вы на правильном пути. Надеемся, это существенно упростит поиск.
2) Чтобы найти второй, нужно изучать текст, но сильно напрягаться не нужно, — достаточно пройтись по верхам.
3) За третий заранее просим прощения, мы спрятали его зверски сложно. Но уверены, что если так же внимательно изучить картинки, вы его увидите.
4) Вот с четвертым мы не стали мудрить. И вам не надо. Если что-то почувствовали, то, скорее всего, вы правы.
5) Пятый Камень спрятан не так тонко, как предыдущие. Присмотритесь!
6) В чем мы еще не стали мудрить: порядок подсказок полностью соответствует порядку статей.
До завтра!
