Поучительная пьеса в жанре «Да придёт спаситель», акт первый: на сцену выходит Питер Харнесс, он мычит, кривляется, спрашивает «кто здесь?», шаткой походкой удаляется за кулисы. Акт второй: на сцену врывается Моффмобиль, Стивен выходит в своём лучшем костюме и гласит: «say. my. name.»
The Doctor: What’s your name?
Osgood: Osgood.
The Doctor: No, no, no. Your first name?
Osgood: What’s your first name?
The Doctor: Basil.
You’re goddamn right. Моффат это человек многих талантов, самый известный из них — делать хорошую мину при плохой игре, а самый козырный включается, как только о нём забываешь — Моффат умеет реабилитироваться резко и вовремя, заплатив по кредиту доверия на весьма беззаботный срок. Понятно, что сподручнее поправляться на фоне чужих ошибок, и здесь Харнесс выступил как настоящий профессионал в дисциплине договорных матчей.
The Zygon Inversion отказывается от мнимого размаха своего предшественника, сокращая беготню до лондонских окраин, а говорящий саппортинг каст — до тех, кто способен дышать и завязывать шнурки одновременно (остальных съели во имя дарвинизма). Среди новых лиц: типичные лондонские полисмены, равнодушные лондонские наркоманы, а также хороший зайгон с суицидальными наклонностями, дающий хорошего бади-хоррора.
Дженна Коулман компенсирует своё недавнее отсутствие в The Woman Who Lived двойным представлением в роли Клары и Бизнес-Клары. Последняя прописана довольно скупо, или, точнее — безопасно — достаточно просто, чтобы не бог весть какая актриса Коулман не запуталась. Диалог между Кларами блестяще поставлен по этим меркам, между персонажами проводится правдоподобная граница, по которой скачет какой-никакой фидбэк. Человечность оригинальной Клары подчёркивает её уютный «домашний» образ в дримстейте; видимо, такой она видит идеализированную версию себя, когда над ней не издеваются местные цыгане-стилисты.
Моффат палит из всех стволов: диалоги дышат первородным огнём, персонажи все при деле, не слоняются попусту, и, даже, казалось, конченую шутку про «доктора диско» Моффату удаётся улучшить. Не мудрено, что Капальди на этом празднике сценария быстро подхватывает второе дыхание — старик просто взрывается, и на пике эпизода выдаёт грандиозный спич ветерана самой военной войны, которого просто выводят из себя упёртые дети, готовые поубивать друг друга от испуга перед пустой коробкой.
С первого раза мне показалось, что Капальди всё-таки немного переигрывает, но при повторном просмотре появилась мысль, что Доктор в принципе по сюжету сейчас не совсем в своём уме. В диалогах с Осгуд вероятная смерть Клары воспринимается Доктором довольно сухо, он не торопится поверить в обратное; такое впечатление, что ему не терпится просто убраться отсюда, сдаться мрачному облегчению. В финале эпизода появляется спекуляция, что, возможно в таком режиме его таращит уже месяц: между стадиями принятия и каким-то призрачным, смехотворным шансом спасти Клару, потерю которой он для себя уже пережил. Такой диагноз вполне может объяснить его странные закидоны и поспешные решения в этом сезоне; вероятно, от(п)равляющей ошибкой в этом калейдоскопе идиотизма вполне могла быть идея вернуться назад и всё исправить.
Загадочным остаётся маниакальное желание Доктора узнать подлинную личность Осгуд. Это явно связано с Кларой, потому что её просят проветриться в ТАРДИС перед последней попыткой. Доктор настаивает, что это может быть (или стать?) важным, и как будто не блефует. Ну, пусть станет, если будет.
