Наш спецпроект дошёл до своего экватора (по материалам) и наконец-то достиг кульминации. Мы уже рассказывали и показывали, насколько объёмно и разнообразно представлена Россия в творчестве Майка Миньолы. Теперь пришло время поговорить об этом с самим автором.
Ну а чтобы у вас не осталось сомнений, что Хэллбоймедия вышла на международный уровень, в самом интервью таится эксклюзивный анонс абсолютно новой мини-серии, идеально подходящей тематике спецпроекта. Да, вы всё правильно поняли, это мировой эксклюзив. Приятного чтения.
P.S. Для всех желающих читать интервью в оригинале также выложена версия на английском языке.
— Майк, вы, наверное, не в курсе, но у вас огромное количество поклонников в нашей стране. Тому много причин, но одна из ключевых — это заметное присутствие России в вашем творчестве. При этом, очень разнообразное: тридевятое царство и его жители, S.S.S. с Варварой и Иосифом, даже реальные личности вроде Распутина и Блаватской. Что вас так привлекает в русской культуре?
Майк Миньола: Впервые с русским фольклором я столкнулся в достаточно раннем возрасте (на тот момент мне было лет 10). Тогда моя одноклассница готовила доклад про Бабу Ягу и даже принесла на урок собственноручно сделанную избушку на курьих ножках — тот момент произвёл на меня большое впечатление и навсегда остался в памяти. Тем не менее, после этой истории я не прочитал ни одной русской сказки, как и ни разу не попробовал нарисовать Ягу. Вплоть до «Хэллбоя». Как только я начал работать над ним, то сразу решил, что обязательно сделаю историю с Бабой Ягой. Именно тогда, собирая информацию для первой одноимённой истории, я полноценно погрузился в русский фольклор. И сразу же в него влюбился, как в своё время влюбился в германо-скандинавскую мифологию. Они обе богаты на потрясающе интересных персонажей — замечательных героев, злодеев и чудовищ.
Некоторые мифологии для меня чересчур инородны. Как, например, большая часть азиатской — она прекрасна, но слишком чужда моему западному восприятию. Другое дело — русский фольклор, который мне близок на интуитивном уровне. В русских сказках столько причудливого и местами чёрного юмора — как раз то, что я люблю.
— Поэтому вы решили перенести действие одной из важнейших историй «Хэллбоя» (Darkness Calls) в мир русского фольклора? Потому что на базовом уровне он идеально вписывается в ваши выдуманные вселенные?
MM: Да, всё верно. Повторюсь, мне очень комфортно работать с этим странным абсурдным юмором и этими чудными (зачастую мрачными) персонажами. Работая над Darkness Calls, я получал огромное удовольствие. Кроме того, эта мини-серия стала отличным поводом ещё глубже изучить русский фольклор. Я многое узнал и мог бы использовать куда больше элементов и идей, но не хотел сильно растягивать сюжет. На самом деле, я сейчас работаю над ещё одной историей, действие которой целиком и полностью будует происходить в мире русского фольклора, и для меня это отличная возможность задействовать как раз то, что не попало в Darkness Calls.
— Это тот же проект, который вы упомянули во время своей июльской лекции в Калифорнийском колледже искусств? Не могли бы вы подробнее рассказать, о чём идёт речь?
Есть ещё материал по русскому фольклору, с которым я сейчас работаю для нового проекта (отдельного от «Хэллбоя).
MM: Я сейчас работаю над мини-серией про Кощея Бессмертного. Несколько лет назад я уже делал его ориджин-историю (проиллюстрированную Гаем Дэвисом), которая не особо была связана с его образом из фольклора. Честно говоря, я не скажу, что прочитал много историй с Кощеем, но в тех, что я знаю, он предстаёт таким одномерным злодеем. В тоже время, мне очень нравится персонаж, которого я, можно сказать, создал в Darkness Calls. Я давно хотел к нему вернуться и рассказать не только, как он стал бессмертным, но и про то, как он получил репутацию дьявола, и какова предыстория их с Бабой Ягой отношений. В сюжете будут задействованы многие элементы и идеи из русских сказок. Я, опять же, не обещаю достоверной адаптации какой-то конкретной истории — для меня важнее передать ДУХ русского фольклора.
— Это как раз то, что выделает ваше творчество среди иных попыток изобразить Россию. Зачастую американские авторы становятся заложниками ложных стереотипов (так называемой «развесистой клюквы»), что существенно обесценивает их работы. Когда же мы сталкиваемся с образом России в вашем творчестве, то он обычно точен и, главное, аутентичен. Какие источники вы используете для исследования фольклора, традиций и истории России?
MM: Мне сложно говорить, насколько аутентично моё творчество. Я исследую костюмы и прочие детали, но, повторюсь, мне кажется, что главное УВАЖАТЬ первоисточник. Я стараюсь поймать дух и суть исходных историй, даже если вношу в них изменения для своих целей. Но аутентичность? Я считаю, что моя Баба Яга сильно отличается от тех версий, что я видел на различных русских иллюстрациях. Начиная работать над образом, я не старался целенаправленно придумать что-то другое (хотя рад, что всё же это сделал), но прекрасно помню, как где-то прочитал про её «железные зубы и деревянные ноги», и мне так понравилась эта деталь, что я тут же сделал своей Бабе Яге кукольные деревянные ноги. С тех пор я больше ни разу не натыкался на такую характеристику персонажа и сейчас уже не вспомню, где про это прочитал (может быть, я это даже выдумал). Но, как бы то ни было, именно так появился её образ в моём комиксе.
Прим. ред. — Здесь возникла небольшая путаница из-за моего некорректного использования слова «аутентичный». Задавая вопрос, я вкладывал в него смысл «верный по духу», в то время как корректным (и используемым Майком) значением является «подлинный».
— Ваш дизайн определённо один из самых запоминающихся. Итак, Баба Яга, первопричина вашего интереса к русскому фольклору и центральный антагонист Хэллбоя в Darkness Calls. Однако он не единственный, кто противостоит ей в этой истории — есть ещё Леший, Домовой и Василиса. Почему вы решили использовать именно этих персонажей, а не, скажем, Ивана Царевича? И почему вы решили добавить бога (Перуна) в компанию сказочных героев?
MM: Василиса — потрясающий персонаж. У неё невероятная история происхождения, которая, к тому же, самая известная история с участием Бабы Яги, поэтому, само собой, я захотел её использовать. Из неё вышел отличный проводник для Хэллбоя, что позволило мне рассказать её историю, не прибегая к полноценной адаптации. К тому же, она носит с собой палку с черепом. Как это можно не любить?
Другие персонажи, Леший и Домовой, просто отлично подходили истории и придавали ей ту самую фольклорную аутентичность, к которой я стремился. Перед началом работы над серией я основательно изучил первоисточник, и основная часть сюжета стала по сути поводом, чтобы показать как можно больше интересных русских персонажей. В таких случаях всегда важен баланс между рассказом истории про Хэллбоя и рассказом истории про фольклор. К примеру, у меня на примете было огромное количество русских персонажей, которые я мог бы использовать, но тогда сильно бы размылась основная линия с Хэллбоем. Надеюсь, что я смогу наверстать упущенное в грядущей серии с Кощеем. И да, Перун, представленный в образе Бога-Воина, отлично аккомпанировал как раз моей версии Кощея.
— Большинству ваших русских персонажей присуща единая черта — этакая печаль. Кощей живёт мечтой о смерти и покое, Баба Яга мечтает о «давно исчезнувшей России», Иосиф — о несостоявшейся счастливой жизни, даже Распутин в самом конце своего пути отчаивается из-за своей роли в глобальной картине. Это совпадение, или вы считаете эту черту неотъемлемой частью «великой и загадочной» русской души?
MM: Не знаю, в русской душе тут дело или во мне, но я просто люблю обречённых героев.
— Тогда давайте поговорим о некоторых из них. Вы достаточно редко используете реальных людей в своём творчестве. Одним из наиболее часто задействованных из них является «безумный монах» из России. Безусловно, Распутин уникальная и противоречивая историческая фигура, но всё же, почему именно ему (среди прочих «мистиков») выпала честь стать первым злодеем саги и персонажем, сыгравшем существенную роль в происхождении Хэллбоя?
MM: Я всегда восхищался Распутиным. Помню, впервые я увидел его в фильме «Николай и Александра», и он тогда сразу засел в моей голове. Потом, когда я продумывал первую историю про Хэллбоя, я решил, что для роли злодея мне нужен некий мистик. И я использовал своего любимого. Я немного видоизменил его внешность (в частности, сделал его лысым), чтобы он перестал быть слишком узнаваемым. Кроме того, в Seed of Destruction ни разу не было упомянуто его имя — вместо этого я раскрыл лишь несколько деталей о его жизни и смерти. Было очень интересно, смогут ли люди самостоятельно понять, о ком идёт речь.
— Другим примером использования реальной личности стала Елена Блаватская, которая произвела неизгладимое впечатление в своём единственном появлении в «Балтиморе». К слову, она до сих пор остаётся единственным злодеем серии, исход которого нам не известен. Почему вы приняли решение использовать её здесь, а не в «Хэллбое»? И ещё, связана ли она как-нибудь с Кроваво-красной Ведьмой, новым экспонатом в вашей коллекции русских персонажей? Они схожи как минимум в одном — обе залиты кровью с головы до пят.
MM: Честно говоря, не уверен, что именно я ответственен за использование мадам Блаватской в «Балтиморе». Мне кажется, что это была идея Криса Голдена, хотя с ним обычно неясно, кто первым предложил то или иное решение — когда мы проговариваем грядущий сюжет, то обсуждаем всё подряд, и такие идеи могут спонтанно возникнуть во время разговора. Что касается Кроваво-красной Ведьмы, то вам стоит набраться терпения.
— Планируете ли вы задействовать ещё каких-нибудь знаменитых русских в качестве персонажей в своих работах? Я сознательно не упомянул Петра Первого и его связь с Варварой, так как, наверняка, его использование стало заслугой Джошуа Дайсарта. Поправьте, если я ошибаюсь.
MM: Сейчас ничего в планах нет. По крайней мере, в тех историях, над которыми я работаю. Я знаю, что Крис Роберсон планировал каким-то образом использовать Россию в своей серии Hellboy and the B.P.R.D. — там потенциально может кто-то появиться, но точно сказать не могу. Всё же мне куда интересней работать с замечательными сказочными персонажами и героями фольклора, благо их огромное множество.
— Полностью с вами согласны, и нам уже не терпится увидеть, как вы их задействуете в своей новой серии.
Скажете что-нибудь на прощание русским читателям?
MM: Не особо. Разве только то, что я очень рад, что вам по душе то, что я делаю. И что вы совсем не против тех изменений, что я привношу в ваши истории. Я хотел бы, чтобы вы знали, насколько сильно я люблю этих персонажей и весь фольклор, и что я ничего не могу поделать со своим желанием добавить их в мир «Хэллбоя». Думаю, что многие мои читатели из других стран знакомятся с этими героями впервые именно здесь, поэтому считаю, что занимаюсь благим делом.
Прим. ред. — Выражаю огромную благодарность издательству «XL Media» и Дмитрию Богданову в частности за помощь в подготовке интервью.
SpiderMedia: Mike, you may not know this, but you have a huge fanbase in our country. And one of the reasons is the prominent presence of Russia in your works. Diverse presence: Trice-nine lands and its inhabitants, S.S.S. with Varvara and Iosif, even real-life characters like Rasputin and Blavatskaya. What makes you so interested in Russian culture?
Mike Mignola: My first introduction to Russian Folklore was when I was very young (around 10 years old?) when a girl in school did a report on Baba Yaga and actually brought in a model she had made of her chicken leg house. I never forgot that though I never did a drawing of her or, really, looked into the Russian stories at all till I started drawing Hellboy. But when I started Hellboy I KNEW I would do a Baba Yaga story — and doing research for that first story was, I think, the first time I started actually reading Russian Folklore and I think I fell in love with it right away. I fell in love with it the way I fell in love with Norse mythology when I was younger — both are full of wonderfully strange character — great bad guys, heroes and monsters. Some mythologies are, to me, too alien to wrap my head around. So much of Asian folklore for example is wonderful but just too alien to my western sensibilities — but I responded to the Russian stuff very much on a gut level. There is also a lot of very bizarre and very dark humor in many of the stories — I love that.
SM: So that’s why you decided to place one of the most important Hellboy stories (Darkness Calls) in Russian Folklore world? Because on a basic level this stuff perfectly suits your imaginary worlds?
MM: it really does suit me very well. The strange absurdist humor and bizarre (and often very dark) characters — I just feel very comfortable working with that stuff. Darkness Calls was so much fun to do — and a wonderful excuse to research a lot more Russian Folklore. There was so much more I could have done there but I didn’t want the story to be TOO long. I actually do have another project planned that is set entirely in the Russian Folklore world so it will give me the chance to do stuff that wouldn’t fit into Darkness Calls.
SM: Is it the same project you mentioned during you brilliant lecture at the California College of the Arts in July? Can you give us a little tease about this thing?
There is a bunch of Russian stuff that I am cooking right now for another project (separate from Hellboy).
MM: I am planning a mini-series all about the life of Koshchei the Deathless. I did an origin story for him (drawn by Guy Davis) years ago and it was mostly based on a non-Koshchei folktale. The truth is I haven’t read too many actual Koshchei stories and in the ones I have read he tends to come across as sort of a one-dimensional bad guy. I love the character I sort of created in Darkness Calls so I want to tell more of that character’s story — not only how he became deathless but how he gained the reputation as a devil and what his relationship with Baba Yaga was. I’ve pulled a lot of details from a lot of different Russian stories and will string them together to suit the story I’ve plotted. Again, it won’t be a faithful adaptation of any one story but it will hopefully capture the FEEL of Russian Folklore.
SM: That’s what really distinguish your works from other attempts to portray Russia. Most American authors usually fell in trap of false stereotypes (so called «razvesistaya kliukva»), which significantly devalue their efforts. When it comes to Russian image in your works it is usually precise and authentic. What sources do you use to research Russian folklore, traditions and history?
MM: Well I don’t know how authentic my stuff is. I do research for costumes and things but I think what is important for me is to RESPECT the source material. I try to capture the feel of the original stories even as I change them to suit my purposes. But authentic? I think my Baba Yaga is very unlike any version I have ever seen in the various Russian illustrations I’ve seen. I wasn’t really TRYING to come up with something different (though I guess I’m glad I did) but I remember reading somewhere a reference to her «iron teeth and wooden legs» and I latched onto the wooden legs part and gave her those wooden puppet legs. I’ve never found another reference to the wooden legs and can’t remember where I read it — maybe I made a mistake or just imagined it — but that’s how she ended up looking like that in my comic.
SM: Your design is definitely one of the most striking ones. So, Baba Yaga, the source of your fascination for Russian folklore and the central antagonist of Hellboy in Darkness Calls story. But he isn’t the only one who opposes her — there are also Leshii, Domovoi and Vasilisa. Why did you use these exact characters and not, for instance, Ivan Tsarevich? And why did you decide to add the god (Perun) to the company of fairy-tale heroes?
MM: Vasilisa is such a wonderful character — her story is fantastic and it’s the most famous story I know that involves the Baba Yaga so, of course, I wanted to use her. She made a great guide for Hellboy and gave me a way to throw in her story without actually doing a full adaptation of it. And she carries around a skull on a stick—Who doesn’t like that?
The other characters — the Leshii and Domovoi — they just fit the story so well and gave the story a lot of that authentic folklore color I was going for. I had done a lot of research before starting and so a lot of the plot was really an excuse to show of some really interesting Russian characters. It’s a balancing act between telling a Hellboy story and doing a story about folklore Russia — there were so many more characters I could have used but then you start to loose the focus on Hellboy. When I do the Koshchei series I’m planning then I will be able to use a lot more characters. And Perun — being a sort of Warrior-God just really suited the version of Koshchei I had created.
SM: Most of your Russian characters share the same trait — sadness. Koshchei lives in dreams of final death and rest, Baba Yaga — in dreams of «Russia long gone», Iosif — in dreams of might-have-been happiness, even Rasputin in the end of the day is despair of his role. Do you see this trait as essential part of «great and mystifying» Russian soul?
MM: I don’t know if that’s the Russian soul or just me — I do love the idea of the doomed hero.
SM: Well, let’s talk about a couple of them. You quite rarely use real persons as characters in your fiction. And one of the most involved of them is Russian «mad monk». No doubt, Rasputin is a unique historical figure, but still, why did you choose him (among all other «mystics») as the first major villain and a character, that plays significant role in Hellboy’s origin?
MM: I just always found Rasputin fascinating. I remember being introduced to him with the film Nicholas and Alexandra and he just always stuck with me. When I plotted that first Hellboy story and I knew I needed some sort of Mystic then I just grabbed my favorite one. I did give him a haircut for Hellboy so he wouldn’t be too recognizable and I didn’t give his name in that first series — I gave some details about his life and murder so really wanted to see if people would figure out for themselves who he was.
SM: Another example of real person using is Elena Blavatskaya, who was really impressive in her sole appearance in Baltimore. And she remains the only villain of that world, whose outcome is still unknown. Why did you decide to use her there and not in Hellboy? Does she have any connection to Blood-Red Witch, recent addition to your Russian characters collection? They have at least one notable similarity — both are as bloody as it gets.
MM: I don’t think I can take credit for using Madam Blavatsky in Baltimore. I think that was Chris Golden’s idea though with Chris and I it’s sometimes hard to tell who came up with what as most of plots start with us just talking about all the stuff we like. And about the Blood-Red Witch — you’ll just have to wait and see.
SM: Any chance to see other famous Russian real persons as characters in your works? I didn’t mention Peter the Great and his connection to Varvara’s origin, because I guess he was mostly used due to Joshua Dysart. Correct me if I am wrong.
MM: No plans for real people — not in anything I’m working on. Chris Roberson is writing the Hellboy and the B.P.R.D. series and he will be dealing with Russia so somebody might show up there but I don’t know. For me there are so many wonderful folklore and fairytale characters — I generally find those guys a lot more fun to deal with.
SM: We can’t agree more and are eager to see what you’ve cooked for them in your new series.
Any last words to Russian readers?
MM: Not really — only that I’m thrilled that they like what I’m doing and don’t mind that I change their stories around a bit. I guess I just want them to know how much I love those characters and situations and can’t help wanting to make them a part of my Hellboy world. I think most of my readers are discovering these characters for the first time in Hellboy so I feel like I’m doing a good thing.